Эрвин Полле - Четыре жизни. 3. Производственник

Как правило, о лаборатории, важнейшей составляющей производственного процесса, вспоминают, когда что-то не ладится в технологии. Так и во время стройки и монтажа оборудования гигантского комбината на штабах различного уровня речь о лаборатории велась в последнюю очередь. Выполнение официальных заявок на технику всегда откладывалось на будущее. Далеко не каждый руководитель на стройке мог понять, каким образом по телефонному звонку 25-тонный кран или автомобили повышенной грузоподъёмности начинают обслуживать лабораторию. Признаюсь, поступал не корректно, но в интересах дела «прикормил», правильней, наверное «припоил», ряд начальников среднего звена строительных и монтажных подразделений.

Ещё на переговорах по приёмке окончательного проекта производства полипропилена в ноябре 1977 г. итальянцы многократно подчёркивали, что впервые в истории крупнейшего международного концерна «Монтэдисон» одновременно с технологией поставляется полностью оснащённая лаборатория, с массивной лабораторной мебелью (не чета отечественной), комплектом полупромышленных опытных установок и набором новейшего оборудования для исследования полимеров. Косвенно о качестве поставленного в лабораторию оборудования свидетельствует такой факт. Вместе с исследовательскими приборами поставлено два настольных итальянских калькулятора. Один письменным приказом, т. е. против моей воли, отобрал Гетманцев для главного экономиста ТНХК, другой оказался на столе начальника центральной лаборатории, к моменту моего увольнения с комбината калькулятор проработал 20 лет без единого ремонта, использовался начальником административно-хозяйственного отдела НИЦ. Заказчики с советской стороны предполагали основную часть импортного лабораторного оборудования (США, ФРГ, Италия…) впоследствии передать научно-исследовательским институтам, но фактически мы из своих рук ничего не выпустили.

Хочу подчеркнуть, работы по доставке оборудования на место и монтажу было много. Тысячи тонн лабораторного оборудования в огромных ящиках (из гладко струженных досок ящиков многие сотрудники комбината сооружали домики на садовых участках) надо было подвести к корпусу, растащить, смонтировать, запустить. А коллектив лаборатории на 95 % женский, десяток ближайших помощников-мужчин физически не в состоянии осилить установку такого количества оборудования. Тем не менее, производство ещё не функционировало, а лаборатория, превратившись в главный экскурсионный объект комбината, не один раз десятки начальников приводил сам Лигачёв.

Помню, начали готовить ассортимент товаров народного потребления. Коллеги из Вильнюса обещали подарить пресс-форму красивого совка для мусора, но попросили достать пружину для отбойного молотка (единственный в Советском Союзе производитель молотков — Томский электромеханический завод). Не долго думая, позвонил строителям, занятым на бетонных работах. И вот сцена. Идёт прораб, за ним семенит солдат «из южных краёв» с новым, в масле, отбойным молотком на плече.

— Я не знаю, где тут пружина, забирайте!

Строитель получил 2 литра спирта, Вильнюс новый отбойный молоток, мы пресс-форму. Все довольны! Проблема решена в течение суток. А если пойти официальным путём?

Весь получаемый с центрального комбинатского склада на лабораторные нужды спирт (сотни литров в квартал) взял под личный контроль, при закрытых дверях спирт разливался в мелкую тару и помещался в мой крупный сейф. Для «очень нужных людей» самостоятельно (аспирантский опыт пригодился), без доступа посторонних, проводил дополнительную очистку спирта с перегонкой в лаборатории с решётками на окнах, металлическими дверями и специальной сигнализацией (зарегистрирована УВД, как кладовая ядов). Уверен, качество очищенного продукта значительно превосходило качество нынешнего рядового отечественного «пойла», продающегося у каждого подъезда.

Гетманцев догадывался о специфике использования лабораторного спирта (списывался по действующим нормам, максимально возможно заменялся в анализах другими реактивами) и периодически просил доставить ему в кабинет ящик «хорошего» спирта. Не думаю, что для личного потребления, явно ублажал в интересах комбината кого-то из высших или смежных сфер.

Использованию спирта в качестве стимулятора при создании лабораторной службы способствовало, что ни я, ни ближайшие помощники алкоголем не злоупотребляли. Не раз и не два меня приглашали в компанию высокопоставленных, и тоже полезных для дела, сотрудников комбината (зам. по кадрам, начальник юрбюро, руководитель системы питания…). Вечером, после работы, в столовой для иностранных специалистов (на первом этаже корпуса лаборатории), компания потребляла очищенный в кладовой ядов спирт, мне ставили бутылку сухого вина.

Промелькнули три десятилетия, меняется система ценностей в государстве, пить в России меньше не стали, но появились трезвые сантехники, работающие за деньги, а не за «бутылку». Хочется верить, что времена стимулирования «бутылкой» останутся преимущественно в интимной сфере, впрочем, и здесь «Виагра» показала более надёжный путь достижения цели.

Первой в ЦЗЛ (задолго до пуска производства полипропилена) запущена лаборатория экструзии, позволявшая выпускать изделия из полимеров (трубы, плёночные нити для изготовления сеновязального шпагата, литьевые изделия…). Лаборатория экструзии ЦЗЛ превратилась в образцовый экскурсионный объект, прежде всего для высокопоставленных лиц Томска и Москвы: многократно приходилось давать пояснения о возможностях и способах переработки специфического полимера секретарям обкома КПСС, министрам и более высоким партийным и правительственным чиновникам.

Томск. 21.07.1981 г. 1-й секретарь Томского обкома КПСС Е.К. Лигачёв (внизу в центре)

привёл очередную группу высокопоставленных работников в ЦЗЛ ТНХК. Вверху в центре

генеральный директор ТНХК В.С. Гетманцев. Я справа.

Должен пояснить, до 1983 г. под названием «ЦЗЛ» существовала централизованная лабораторная служба ТНХК, включающая все производственные лаборатории, отдел технического контроля, санитарную лабораторию и непосредственно «мозг» — ЦЗЛ. По мере запуска вспомогательных производств интеллектуальные и аппаратурные возможности ЦЗЛ концентрировались на помощи пускаемому объекту. Сложно шёл пуск лабораторий канализационно-очистных сооружений, азотно-кислородной станции, особенно плохо шли дела в котельной ТНХК, отпускавшей на основную площадку ТНХК горячую воду, пар разного давления и деминерализованную воду. Перечисленные объекты находятся за пределами основной производственной площадки ТНХК. В отдалённых объектах контингент работников подбирался значительно слабее, чем на основных производствах. Доходило до того, что я месяцами вынужден был ежедневно днём «сидеть на штабах» в котельной, а ведущие аналитики ЦЗЛ ходили в смену и выполняли элементарные химические анализы. Мера вынужденная, технология производства полипропилена требовала высококачественной деминерализованной воды. Стабильной подачи качественной воды (да и пара тоже) долго не удавалось достичь.