Эрвин Полле - Четыре жизни. 3. Производственник

Томск. 1981 г. Поздравление победителей конкурса лаборантов.

Дневные лаборатории центрального корпуса на ночь закрывались, сменные лаборанты работали в комнатах 4-го этажа. Одна из молодых красавиц решила поспать на массивном итальянском лабораторном столе.

Объяснительная. Я, Герасимова, сломала дверь в 51 комн. [5-й этаж], потому что устала и решила маленько отдохнуть. Подпись.

И смех и грех.

А вот докладная в мой адрес из периферийной лаборатории.

Довожу до сведения, что 28.08.82. при проверке работы смены начальником АКЦ [азотно-кислородный цех] Ю.А.Воронковым лаборант ЦЗЛ Г.Н.Набатова спала в рабочее время. Объяснительная. Лежала в рабочее время, т. к. болел живот.

Сказать нечего, выговор и депремирование на 50 %.

Что главное в поддержании трудовой дисциплины? Контроль, профилактика и личный пример руководителя! Давно известная азбука! Для любого трудового коллектива, но в промышленной химии их роль возрастает многократно. Скажу, не рисуясь, среди подразделений ТНХК ЦЗЛ всегда была впереди в области соблюдения трудовой дисциплины. Уверен, отсутствие серьёзных ЧП в подконтрольных подразделениях за 21 год работы на ТНХК есть одно из следствий воспитания в период становления коллектива.

В коллективе сотни девушек 18–22 лет, разбросанных в десятках лабораторий. Производства, основные и вспомогательные работали в непрерывном круглосуточном режиме. Тяжелейшая задача — приучить девушек к самостоятельной работе в сменных условиях. Начальник смены ЦЗЛ поддерживал связь с лабораториями по телефону. Днём проблем почти нет, существует достаточно грамотных профессионалов, начальников и контролёров. А вот ночью, в выходные и праздничные дни? Да ещё и военные строители практически бесконтрольно бродят по строительным площадкам, постоянно липнут к молоденьким и чистеньким лаборанткам.

Увещевания на тему вечерне-ночной работы мало доходят, особенно в условиях, когда основное производство не требует срочных и регулярных анализов. Лозунг «не спать на рабочем месте» поддерживается всеми однозначно, а вот исполнение…

Томск. 16.10.1981 г. ЦЗЛ ТНХК. В центре Альбино Ребонато, итальянский специалист экстра-класса.

Чаепитие с участниками конкурса лаборантов.

Взял за правило проводить лично неожиданные проверки ночных смен. Рядовой, не совсем типичный, пример (11.10.1982 г.).

На «Жигулях» заместителя, своего авто у меня ещё не было, в 4:30 подъехали к начальнику смены ЦЗЛ.

— Как дела?

— Всё в порядке, отсутствующих нет, смена работает!

Поехали по периферийным лабораториям.

Канализационно-очистные сооружения в непрерывном режиме принимают городские стоки Томска, смешивают с производственными жидкими отходами, очищают и сливают в реку Томь. Важнейший объект!

Ворота раскрыты, охраны нет. Вообще нет признаков человеческой жизни. Проехали на территорию. Производственные корпуса открыты, людей нет. Заходим в двухэтажный административный корпус, где несколько комнат на 1-м этаже отведено лаборатории. Длинный пустой коридор, часть дверей открыта, часть закрыта. Слышим, в одной из комнат разрывается телефон (начальник смены ЦЗЛ пытается предупредить о проверке). Стучу в закрытую изнутри дверь, громче и громче, ладонью, затем кулаком. Наконец, раздаётся сонный голос.

— Кто?

— Марачковская, откройте, это Полле!

— Какая Поля?

Две лаборантки и две цеховые аппаратчицы устроились на полу, подстелив телогрейки, и крепко спали при включённых электроприборах с открытой спиралью, в аппарате Сокслета что-то экстрагировалось диэтиловым эфиром (химики понимают опасность работы с этим легковоспламеняющимся растворителем). В тот момент было не до смеха. Девушкам, надо полагать, тоже.

Несколько лаборантов вообще не удалось обнаружить — «ушли за пробами». Последовали резкие внутренние разборки по всем частям ЦЗЛ с полным набором дисциплинарных и материальных взысканий.

Томск. 1981 г. Часть панорамы канализационно-очистных сооружений комбината.

Через два десятка лет, на одном из юбилеев ТНХК, 5 солидных матрон, лаборантов того первого набора с фужерами в руках увлажнили мои глаза благодарностью за то, что когда-то жёстко приучал их к дисциплине и соблюдению техники безопасности. И действительно, ни одной производственной травмы в подконтрольных подразделениях за почти 21 год работы на ТНХК. Или просто повезло? Бог помог? Как минимум, в одном случае, без Бога не обошлось.

Лето 1982 г., воскресенье, очень жарко. Звонок диспетчера: в ЦЗЛ взрыв. Лабзовский (заместитель) дома, грузимся на его машину, через 30 минут около лабораторного корпуса. На месте один из руководителей газоспасателей С.В.Орлов. Что произошло? На 6-ом этаже в комнате подготовки образцов находился стандартный 20-литровый бытовой баллон для пропана, наполненный пропиленом. Под действием солнечных лучей перегрелся, распустился по шву с мощным взрывом. Вылетели стёкла, двери, баллон под действием реактивной струи носился по лаборатории, наделал много разрушений внутри комнаты. О силе взрыва свидетельствовали и приведённые в негодное состояние батареи отопления. Какое счастье, что в лаборатории никого не было! До сих пор не по себе от понимания, что могло произойти. Договорились с Орловым и диспетчером не фиксировать ЧП, никто из руководителей на ТНХК ничего не узнал. Меры, исключающие повторение случившегося, были приняты немедленно.

С техникой безопасности связана и деликатная тема психического здоровья. Удивительно, но на ТНХК никогда не был налажен контроль психики при оформлении на работу и плановых медосмотрах. Псевдогуманность, проявляемая медиками на ТНХК может привести к крупным трагедиям. Химический комбинат — не место для реабилитации хронических психиатрических больных. Два примера, фамилии опускаю.

Как-то во время монтажа лабораторного оборудования недавно устроившийся механик ЦЗЛ (приехал из Саратова, показывал мне два диплома о высшем образовании) при переноске тяжеленной плиты внезапно опустил руки и отошёл в сторону. Счастливый случай, никто из трёх соучастников не получил тяжёлую травму. На следующий день я организовал его доставку в психбольницу, после принудительного осмотра выяснилось, что он уже лечился, имеет наследственное заболевание, немедленно помещён в стационар. Не один раз беседовал с лечащим врачом, ребята ЦЗЛ носили ему передачи, механик постоянно твердил, что это Полле его спрятал в психбольницу. Во время перестройки его переправили по месту прежнего лечения, в Саратов.