Эрвин Полле - Четыре жизни. 2. Доцент

Мало было мне ленинградской «научной мафии» (следующая глава), так вляпался в подмосковную. Только дураки не могут учиться даже на собственных ошибках. Более омерзительного состояния давно не испытывал. Срочно пришлось изменить программу эксперимента, пойти по отлаженной годами схеме, дипломная работа была готова в установленный срок и с необходимым качеством. Однако уязвить меня Магарил всё-таки смог.

Июль 1977 г. Красноярские «столбы».

Конфликт разгорелся по ходу работы ГЭК в конце июня 1977 г. Магарил подготовился и переиграл меня. Защита Сушко приказом определена в 14 часов, а вызвали его в 12, когда меня не было в институте, более того отсутствовал единственный член ГЭК с нашей кафедры. Я не слышал защиты, Сушко получил «хорошо». Казалось бы, ничего страшного, большинство дипломников так защищаются, но эта первая четвёрка в студенчестве лишала Сушко «красного» диплома. В завершении работы ГЭК на расширенном учёном совете факультета председатель А.И.Наровлянский (главный инженер Тобольского нефтехимического комплекса) начал и много говорил о несоответствии дипломных работ Сушко и Ивановой (вторая моя дипломница) специфике профессии. Тут я взорвался. Высказался и о нарушениях положения о публичных защитах и о том, что в составе ГЭК отсутствуют представители фундаментальных разделов химии: физической, органической, неорганической. Говоря о тенденциозности подхода ГЭК, подробно разобрал работы Сушко и Ивановой, высказался, что ГЭК не понял, что фенольная, нитробензольная, фурфурольная очистки масел представляют собой процессы комплексообразования. Недопустим стиль работы ГЭК, когда вопросы дипломнику задаются с усмешкой.

Раздалась резкая реплика Магарила: «Не учите ГЭК! Регламент!» Меня поддержал проректор Захаров: «Критика снизу, пусть говорит!» К сожалению, в выступлении чётко не прозвучало, что именно Магарил — инициатор тенденциозности. Конечно, можно было выступить и лучше, но экспромт, если это не одна фраза, редко бывает удачным. В ответном слове Наровлянский доказывал доброжелательность ГЭК, обвинил меня в инсинуациях, высказал мысль, что в научной среде выступать так, как я, некорректно. Думаю, председатель ГЭК не был в курсе наших взаимоотношений с Магарилом, но не сомневаюсь, хорошо им подготовлен.

Демагогией и разговорами за моей спиной Магарил добился того, что и Сушко начал публично рассуждать, что я виноват в лишении его «красного» диплома. Такое простить невозможно, когда через год талантливый Сушко попробовал устроиться в ЦЗЛ ТНХК, отказал ему. Кстати, и Магарилу, который в 1978 г. пытался выйти на рабочие контакты с ТНХК (хоздоговора, практика студентов…), однозначно «дали от ворот поворот».

Июль 1977 г. Красноярские «столбы». Я справа.

Сразу после памятного ГЭКа улетел в Красноярск организовывать производственную практику на заводе синтетического каучука, прощальная работа в тюменском индустриальном институте. Хорошо запомнил встречу студенток 7 июля (день Ивана Купалы) на железнодорожном вокзале. Пока на перекладных (автобус, трамвай) добирались до заводского общежития, девушки были совсем мокрые, даже перестали реагировать на веселящуюся молодёжь с вёдрами. Кстати, день Ивана Купалы всё больше превращается в дурь, ночью бесчинствуют (половозрелые) великовозрастные балбесы, выворачивают дорожные знаки, перевёртывают и растаскивают лодки, киоски, перегораживают проезжую часть даже центральных дорог, днём дети и подростки хулиганят с водой. Для меня день Ивана Купалы — ориентир, пора заготавливать берёзовые веники.

Устроился в двухместном номере дрянненькой гостиницы автовокзала в центре Красноярска отдельно от студентов. Свободное время посвятил знакомству с городом.

Красноярск — красивый город вдоль Енисея, основная промышленная зона с правой стороны и обслуживается самым «рабочим транспортом» — трамваем, на левой стороне — троллейбус. С левой стороны Енисея отличная набережная, не хуже, чем где-нибудь на Чёрном море. Великолепный центральный парк культуры. Летняя зона отдыха спланирована на одном из островов посредине Енисея, напротив центра города. В 45 минутах на «Ракете» расположен Дивногорск, выше Красноярская ГЭС и море с тёплой водой. Незабываемое место — Красноярские «столбы», груды камней, некоторые высотой в 95-105 м. В выходные дни много желающих полазить, причём все местные «идут на штурм» в подвязанных галошах. Самые сложные маршруты оказались для нас недоступными. Имеется канатная дорога, сверху виден весь Красноярск, огромная разница в загазованности правого и левого берега.

Июль 1977 г. Красноярские «столбы». Я слева.

Организовал экскурсии для студентов и сам с интересом осмотрел комбинат химических волокон, городские очистные сооружения (пропускная способность — 250 тысяч кубометров стоков в сутки).

С интересом побывал на чемпионате СССР по вольной борьбе. Красивое зрелище. Близко рассмотрел олимпийских чемпионов Дмитриева, Пинигина, Ярыгина, Тедиашвили, Андиева, Али Алиева…

Обследовал бани в центре Красноярска. Ничего лучше тюменской железнодорожной бани не нашёл. Что новое — попробовал пихтовый веник. Кто-то хвалит, а мне не нравится. Наверно, в прохладной парной такой веник и эффективен, но в жаркой просто тело обжигает.

В выходные дни организовывал выезды студентов с ночёвкой как вверх по Енисею, так и вниз. Потрясающе красиво! Для тех, кто не очень боится комаров.

В завершение темы учебной работы в ТИИ хочу напомнить, что начал в нём работать в возрасте 27 лет, немало сделал и чувствовал, в 36 лет нельзя останавливаться в росте.

В учебном институте главным является обучение студентов, для молодых преподавателей стимулом к росту является научная работа. Преподаватель ВУЗа без учёной степени и звания — никто, по социальному статусу недалеко ушёл от лаборанта (к слесарю-сантехнику относятся с большим уважением). Защитил кандидатскую диссертацию, можешь претендовать на учёное звание доцента. Для подавляющего большинства преподавателей (особенно женщин) это потолок, хотя существует формальный порядок, кандидат наук немедленно приступает к работе над докторской диссертацией, пишутся и переписываются планы…

На фоне основной массы преподавателей ТИИ удалось неплохо раскрутить научную работу. Не хочу никого конкретно обидеть, в 1968 г. институту исполнилось всего 4 года, шло трудное становление коллектива и учебного процесса, приехавшим с разных мест преподавателям было не до науки, хотя каждый торжественно клялся уделять ей максимум внимания.