Григорий Кисунько - Секретная зона: Исповедь генерального конструктора

Все эти нюансики незримо путались между строк проекта постановления о создании системы «Таран», который готовился в Министерстве обороны под личным присмотром первого замминистра А. А. Гречко. Но документ никак не получался, и это неудивительно, так как аванпроект, на который он должен был опираться, по существу, был не научно-техническим документом, а легковесной декларативной импровизацией.

В этой ситуации состоялось неожиданное для меня посещение строительства головного радиолокационного узла (ГРЛУ) системы А-35 маршалами А. А. Гречко и М. В. Захаровым — начальником Генштаба. После осмотра помещений и антенн А. А. Гречко, оторвавшись от сопровождающей его свиты, начал задавать мне «особо секретные» вопросы, и главным из них был вопрос: «А это правда, что РЛС «Дунай-3» сможет наводить ракету УР-100?» Я ответил утвердительно и добавил, что достаточно ввести лишь одну (из двух) РЛС данного узла, чтобы закрыть все возможные направления на Москву с территории США, а четыре таких узла обеспечат радиолокационной информацией круговую систему обороны не только Москвы, но и значительной части европейской территории СССР.

При этом я не упустил возможность подчеркнуть, что МБР США будут засекаться нашей РЛС раньше и точнее, чем станциями СПРН в узлах РО-1 (Мурманск) и РО-2 (Рига), но маршалы пропустили это мое замечание, что называется, мимо ушей. В остальном же они остались довольны моими ответами, и я был рад этому: ведь говорят, что Гречко и Хрущев — свояки. Может быть, за чашкой чая или чего покрепче зайдет речь о ПРО и будет сказано, что А-35 «не надо трогать», так как из нее может получиться хорошее подспорье для «Тарана». Во всяком случае, в моем представлении сам факт посещения станции «Дунай-3» столь высокими гостями доказывал, что со стороны военных ведомств угроза для системы А-35 практически миновала, причем явно благодаря начавшемуся протрезвлению в восприятии рекламной шумихи вокруг системы «Таран».

В этом я окончательно убедился, когда через несколько дней меня пригласили в Министерство обороны и предложили ознакомиться с проектом Постановления ЦК КПСС и Совмина СССР о создании системы ПРО «Таран». К моему крайнему изумлению, в этом документе появилась запись о назначении меня первым заместителем Генерального конструктора системы «Таран», то есть первым заместителем самого В. Н. Челомея!

Многое было более чем странным в этом предложении. Прежде всего: если В. Н. Челомею нужен первый зам по «Тарану», то почему бы не назначить на эту роль одного из его соавторов по этой системе? Например, академика А. Л. Минца, разрабатывавшего аванпроект, а теперь прописанного в проекте постановления как руководитель разработки эскизного проекта системы «Таран». Самоустранение В. Н. Челомея как генерального конструктора системы от личного руководства разработкой ее эскизного проекта и перепоручение этой работы лицу, фактически не несущему никакой ответственности за последующую реализацию проекта, в моем понимании выглядело как абсурд, чреватый самыми губительными последствиями для всего хода намечаемых работ.

И еще одна странность, которая не могла меня не интересовать: если В. Н. Челомей все же решил видеть меня своим первым замом, то почему разговор со мной ведется не напрямую, а через посредников из генералитета?

Мысленно зафиксировав все эти несуразности предложенного мне документа, я решил в разговоре с принимавшими меня генералами строго держаться в рамках лично касающегося меня пункта о назначении первым замом Генерального конструктора системы «Таран». Мой ответ был краток: являясь Генеральным конструктором системы А-35, я чисто физически не в состоянии совмещать эту свою работу с еще более масштабной работой, предлагаемой мне по системе «Таран».

На это один из генералов возразил мне следующим образом:

— Руководство Министерства обороны не сомневается, что вам удастся унифицировать технические решения системы «Таран» на базе принципов системы А-35, так что вместо двух систем получится единая система — своего рода «Большая А-35», но под названием «Таран». Именно в вашем лице мы видим фактического (хотя и не де-юре) Генерального конструктора этой системы.

Я не без юмора мысленно представил себе уготованное мне положение «фактического генерального» между двумя «де-юре»: сверху (Челомей) и снизу (Минц). Можно было съязвить по этому поводу, но это придало бы межличностный оттенок моему ответу. Я начал с того, что принципы построения системы А-35 на современном этапе при любом наращивании ее до «Большой А-35» не могут обеспечить выполнение задачи, провозглашенной авторами системы «Таран», — по отражению массированного ракетно-ядерного удара при использовании противником ложных баллистических целей.

В то же время и технические принципы, предложенные для системы «Таран», тоже не обеспечат выполнение этой задачи. Поэтому в настоящее время вообще бессмысленно проектировать и создавать новые (после А-35) системы ПРО, пока не решена в научном плане проблема селекции боевых блоков баллистических целей от ложных целей в заатмосферной зоне. В заключение я подчеркнул, что система «Таран» в предложенном виде не смогла бы поражать даже одиночные баллистические цели и при отсутствии ложных целей. И это вряд ли вдохновило моих собеседников-генералов на продолжение работы над проектом постановления о создании системы «Таран».

Я, конечно, понимал, что попытка втянуть меня в «таранную» компанию в виде слуха дойдет до генерального конструктора П. Д. Грушина и может вызвать у него обеспокоенность: не продам ли я на этот раз его противоракету А-350 в обмен на УР-100 и соблазнительное положение в «таранной» элите. Такой шаг с моей стороны автоматически означал бы превращение ОКБ Грушина в филиал ОКБ Челомея, но, конечно, уже без Грушина. Надо было срочно разрядить создавшуюся в этом вопросе ситуацию неопределенности.

С этой целью я подготовил совместный технический протокол по какому-то не очень даже срочному вопросу, касающемуся предстартовых проверок изделия А-350 в составе стрельбового комплекса системы А-35, и предложил Петру Дмитриевичу встретиться для подписания этого протокола. Это должно было означать, что противоракета А-350 остается твердо и бесповоротно прописанной в системе А-35. Петр Дмитриевич тут же по телефону выразил готовность заехать ко мне в ОКБ для подписания документа, и таким образом документ был быстро подписан в моем кабинете.

После этого я извлек из ящика письменного стола пригласительный билет на торжественное заседание, посвященное 50-летию академика В. Н. Челомея, и спросил у Петра Дмитриевича:

— А что будем делать с этими бумажками? Ведь это как раз сегодня, и сейчас уже, пожалуй, пора выезжать. Но я думаю, что для нас это не обязательно, — добавил я, разрывая свой пригласительный билет.