Роджер Мэнвелл - Знаменосец «Черного ордена». Биография рейхсфюрера СС Гиммлера. 1939-1945

О том, что он получил совершенно ненужный ему пост фюрера находившейся на грани распада Германии, Дёниц узнал только вечером 30 апреля из радиограммы Бормана. Свое сообщение Борман составил в крайне неопределенных выражениях; он даже не известил гросс-адмирала о самоубийстве Гитлера, совершенном им в 15 часов 30 минут того же дня. Дёниц узнал только, что он, а не Гиммлер, был назначен официальным преемником Гитлера: «Вместо бывшего рейхсмаршала Геринга фюрер назначает своим преемником вас, герр гросс-адмирал. Вам выслан письменный документ, подтверждающий ваши полномочия. Приступайте к своим обязанностям в соответствии с ситуацией».

Удивленный и встревоженный, Дёниц все же отправил телеграмму с выражением преданности вождю, о смерти которого даже не подозревал. «Если по воле Судьбы… мне суждено править рейхом в качестве вашего преемника, – писал он, – я приложу все силы, чтобы исход этой войны был достоин героической борьбы германского народа».

Одна из трех копий завещания Гитлера, подписанного накануне в четыре часа утра и заверенного новым рейхсканцлером Геббельсом и Борманом, действительно уже была в пути. Ее отправили днем 29 апреля со специальным курьером, который так и не добрался до Плоена.

Между тем в ночь на 1 мая Борман и Геббельс попытались от своего имени заключить выгодное соглашение с советским командованием. Дёницу Борман послал еще одну уклончивую радиограмму, в которой сообщал только, что попытается лично приехать в Плоен. Фраза «завещание вступило в силу» ничего Дёницу не говорила. О смерти Гитлера его в конце концов известил Геббельс, который отправил свое радиосообщение 1 мая в 15 часов 15 минут – почти ровно через сутки после того, как фюрер покончил с собой. Он также назвал по именам основных министров нового правительства, но не упомянул ни о Гиммлере, ни о том, что этой ночью они с женой собираются убить своих спящих детей и по примеру Гитлера покончить с собой.

После этого Гиммлер стал в Плоене нежеланным гостем. Кроме того, он наконец узнал о своей отставке, и это потрясло его до глубины души. Да и Дёниц не скрывал своего неодобрительного отношения к попыткам рейхсфюрера заключить сепаратный мир с союзными державами. Тридцатого апреля Шелленберг долго пробирался по дорогам, забитым армейским транспортом и беженцами, только для того, чтобы найти Гиммлера в замке Калкхерст неподалеку от Травемунде. Было четыре часа утра 1 мая, но Гиммлер только что лег спать. Брандт рассказал Шелленбергу о последних событиях и о подавленном состоянии Гиммлера после ночного разговора с Дёницем, во время которого он предложил себя на пост второго государственного министра 11. Дёниц отклонил это предложение, так как по-прежнему опасался, что Гиммлер может восстановить потерянную власть с помощью своего полицейского отряда. По словам Шелленберга, Гиммлер «раздумывал об отставке и даже заикался о самоубийстве».

На следующее утро за завтраком рейхсфюрер выглядел «расстроенным и встревоженным». Днем они вместе поехали в Плоен, но Шелленберг думал теперь только о том, как угодить Бернадотту. Он, в частности, хотел воспользоваться авторитетом Гиммлера, чтобы договориться с Дёницем о мирном решении проблемы германской оккупации Скандинавских стран. Таким образом Шелленберг рассчитывал заслужить признательность союзников и заодно обеспечить себе безопасное пребывание в Швеции, куда он намеревался выехать после капитуляции нацистской Германии. Гиммлер, которому очень хотелось присутствовать на созванной Дёницем конференции, действительно был готов поддержать мирный вывод немецких войск из Норвегии. Он даже признался Дёницу, что пытался заключить перемирие с помощью Швеции, однако это окончательно дискредитировало его в глазах адмирала 12.

Первого мая началась капитуляция Германии. Монке, командир полка СС, которому Гиммлер доверил охрану Берлина, был схвачен русскими во время бегства из бункера. В десять часов вечера по берлинскому радио было официально передано сообщение о смерти Гитлера. Кессельринг в Северной Италии капитулировал 2 мая; гауляйтер Гамбурга Кауфман вопреки полученному приказу пропустил в город британские войска, и загнанный в угол Дёниц сдался Монтгомери без дальнейших консультаций с Гиммлером.

Гиммлер тем временем продолжал изображать из себя лицо, облеченное властью, и надо сказать, что устроенная им демонстрация все еще выглядела весьма внушительно. В сопровождении эскорта солдат СС он разъезжал повсюду на своем «мерседесе» как какой-нибудь средневековый феодал. Гиммлер как раз готовился последовать за Дёницем в Фленсбург, расположенный на границе Шлезвиг-Гольштейна и Дании, когда ему поступило неожиданное предложение от Леона Дегреля – командира бельгийских и французских фашистов в Ваффен-СС, бежавшего с русского фронта с остатками своего отряда. Судя по всему, Дегрель решил выслужиться перед Гиммлером, который, хотя и заявлял, что не желает знать изменника, был не прочь пополнить свое поредевшее войско за счет его людей 13.

В конце концов Гиммлер согласился встретиться с Дегрелем в Маленте, неподалеку от Киля, но командир бельгийцев перехватил рейхсфюрера СС по дороге. Гиммлер в защитном шлеме ехал на своей машине во главе колонны «мерседесов» и грузовиков. В Маленте они остановились, однако Дегрелю было уже почти нечего предложить своему начальнику: его укомплектованные бельгийцами отряды СС бежали в Данию. Гиммлера, впрочем, волновало только одно – не отстать от Дёница, и Дегрель последовал за ним на север во Фленсбург.

На подъезде к Килю началась дневная бомбежка. Гиммлер сохранял спокойствие и кричал: «Дисциплина, господа, дисциплина!» – в то время, как сопровождавшие его эсэсовцы – и мужчины, и женщины – поп адали в грязь, чтобы укрыться от осколков. После налета офицеры со своими помощниками повернули назад, а Дегрель сбежал. Он отправился на север через Киль, а Гиммлер со своей группой двинулся на поиски более безопасной дороги во Фленсбург.

В ту же ночь к Гиммлеру присоединился Вернер Бест из Дании 14. Они вместе ехали в «мерседесе» Гиммлера и разговаривали. Из-за воздушных налетов им приходилось часто останавливаться, поэтому во Фленсбург Гиммлер прибыл только утром 3 мая.

В разговоре с Бестом Гиммлер подбирал слова тщательнее обычного. За последние шесть месяцев, признавал он, Гитлер сильно изменился и попал под влияние Бормана. Он отдавал невыполнимые приказы и отказывался даже думать о заключении мира. При этом Гиммлер был абсолютно уверен, что, если бы ему удалось поговорить с Эйзенхауэром хотя бы полчаса, он бы смог убедить его объединиться с Германией, чтобы разгромить русских захватчиков. При расставании Бест сказал, что перед тем, как встретиться с Дёницем, он собирается еще раз пересечь датскую границу.