Курт Мейер - Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945

Наш северный фланг также был под угрозой. Немецкие войска вели бои к северо-востоку от Белгорода и уже были обойдены с фланга. Операция русских по окружению и штурму Харькова уже началась, и не было сил, которые могли бы этому помешать. (Во время штурма 15–16 февраля Харькова наши войска имели всего 80 танков против 200 немецких. – Ред.) Одновременно советское Верховное главнокомандование готовило наступление на Донецкий бассейн. Помимо наступления по всему фронту от Белгорода до Харькова в намерения нашего противника входило внезапным ударом отрезать немцев, оборонявшихся в Донбассе, нанеся удар от Славянска к Азовскому морю. Затем русские надеялись уничтожить окруженных в Донбассе немцев.

Этот смертельный удар должен был быть нанесен в направлении Лозовая – Павлоград – Днепропетровск – Запорожье. Для проведения этой операции к северу от Славянска были сосредоточены пять танковых и три стрелковых корпуса. 1-я советская гвардейская армия вслед за взятием Изюма двинется на юго-запад, не встречая никакого сопротивления; советская 6-я гвардейская армия присоединится к наступлению на правом фланге после того, как будет отрезана 320-я пехотная дивизия. Если этой операции суждено стать успешной, то группа армий «Юг» будет отрезана от своих линий коммуникаций, русские выйдут на Днепр и дорога на Западную Украину будет для них открыта.

После отражения русской атаки нам удалось установить контакт с остатками 298-й пехотной дивизии, и выжившие были переправлены на пароме через Северский Донец. В частях на плацдарме преобладало мрачное настроение. Было очевидно, что над нашей позицией висит угроза проникновения противника к нам в тыл и что нам придется отступать за Северский Донец.

Противник на широком фронте вышел к Северскому Донцу. Он наступал между правым флангом «Лейбштандарта» и 320-й пехотной дивизией такими крупными силами, что требовались отчаянные действия. Ситуация заставляла нас либо атаковать силы противника, собиравшиеся осуществить окружение Харькова с юга, что привело бы к эвакуации наших войск, либо к плотному сосредоточению всех наших сил вокруг города с целью круговой обороны, что будет равносильно окружению.

9 февраля батальон получил приказ отойти с Северского Донца и приготовиться к атаке к югу от Харькова у Мерефы. Выход из боя прошел без потерь и трудностей. Мы были рады снова быть на марше и слышать шум работающих двигателей. Мы двинулись на запад по тщательно расчищенным лесным дорогам, через глубокий снег и по полуразрушенным мостам, достигнув района Мерефы в полночь.

Только там я узнал о серьезности ситуации и что моторизованному корпусу СС (в наших источниках обычно называется танковым, как и танковыми зовутся дивизии «Лейбштандарт «Адольф Гитлер», «Рейх» и «Мертвая голова», но официально они стали танковыми в октябре 1943 года. – Ред.) грозило полное окружение, если он выполнит приказ Гитлера защищать Харьков до последнего патрона. Выполнение приказа будет означать уничтожение корпуса и, более того, даст возможность русским выйти к Днепру. За моторизованным корпусом СС не было другого подобного соединения, которое могло бы быть брошено в бой против стремительно наступавших русских. Чтобы ликвидировать угрозу нашему правому флангу и предотвратить окружение Харькова с юга, командующий корпусом генерал Хауссер решил двинуться на юг, атакуя тремя боевыми группами.

Глубокий снег затруднял выдвижение на рубеж наступления, но в первые утренние часы все было готово. Моя боевая группа располагалась на правом фланге и имела приказ продвигаться в направлении Алексеевки. Эта задача предполагала, что мы должны были прорваться на 70 километров по наводненной противником территории и нанести контрудар по одной из главных наступающих группировок русских войск. Я распрощался со штабом дивизии, догнал наши головные подразделения и быстро проинструктировал батальон о его задаче.

Каждый солдат знал, что от нас ждут и что нам предстоят трудные дни. Мои солдаты внимали каждому моему слову, когда я обрисовал чрезвычайно критическую обстановку и сказал им об опасном контрударе, который мы собираемся нанести. Я ожидал увидеть озабоченные лица, но никто, казалось, не был особенно удивлен таким заданием. Мои молодые солдаты стояли передо мной с раскрасневшимися лицами и руками глубоко засунутыми в карманы. Я знал всех офицеров, в том числе из приданных нам частей, причем большинство из них не один год. Унтер– офицерский и рядовой личный состав из молодых солдат был предан мне, а молодое пополнение образовало сплоченную общность людей. С такой боевой группой я мог пойти на такой «рейд» через русские полчища без колебаний. Нашим сильнейшим оружием было боевое братство и абсолютное доверие, которое связывало нас и одновременно делало уверенными в себе.

Боевая группа расположилась для атаки на заснеженной дороге к югу от Мерефы. Дорога перед нами постепенно шла под уклон и исчезала через несколько сотен метров между домами поселка. Там же были видны два подбитых автомобиля-амфибии из 2-й гренадерской моторизованной дивизии СС «Рейх». Очевидно, они остались от уничтоженного русскими разведдозора дивизии. Не было видно никакого движения. Лесная полоса тянулась вдоль дороги, уходя вправо за поселок; там также не было видно ни души. Рядом со мной был командир авангарда оберштурмфюрер СС Шульц, который вместе со мной участвовал в наступлении на Ростов. Оберштурмфюрер СС фон Риббентроп был командиром первой бронемашины.

Мы не осмелились наступать в рассредоточенных порядках. Глубокий снежный покров делал всякие маневры на пересеченной местности почти невозможным и отнимающим много времени делом. Да и расход топлива подскочил бы до немыслимой величины. Нам пришлось оставаться на дороге, сохранять свой темп движения и использовать фактор неожиданности. Шульц получил приказ двигаться через поселок под прикрытием огня бронемашин и ждать батальон у небольшого леска. Ни в коем случае он не должен был ждать нас в поселке или тем более ввязываться там в бой. Я хотел сбить противника с толку быстрым наступлением авангардного взвода и с бешеной скоростью вести свою боевую группу на юг.

Шульц влез в коляску мотоцикла и поднял вверх руку. Он махнул мне и крикнул водителю «Поехали!». В считаные секунды первое отделение исчезло между домами, а остальная часть взвода мчалась позади головного отделения.

Макс Вертингер, мой новый водитель, слышал о наших последних операциях и ворвался в поселок. Боевая группа в полном составе следовала сразу позади нас. В этот момент все ожило! Советские солдаты в панике выбегали из домов и попадали под нашу маршевую колонну, но лишь немногие открывали огонь. Основная масса красноармейцев пыталась добраться до небольшого леска. Слева от нас оказалась советская противотанковая пушка с расчетом, уже готовым открыть огонь. Она попала под обстрел нашей колонны. За следующим поворотом мы увидели, что в снегу лежит оберштурмфюрер СС Шульц. Несмотря на мое предупреждение, он соскочил с мотоцикла и открыл ответный огонь по советским солдатам. Пуля, попавшая в грудь, оборвала его жизнь. Обершарфюрер СС Зандер подобрал тело своего павшего командира взвода. Позднее для него была вырыта могила в мерзлой земле с помощью взрыва.