Джон Гибсон - Над нами темные воды. Британские подводные лодки во Второй мировой войне

Над портовым постом наблюдения и связи развевается британский военно-морской флаг. Матросы, двигаясь по берегу, осторожно ступают на камни. В небольшой постройке на пирсе они обнаружили помещение, где жили японские моряки. Там грязь и запустение. Ящики и дверцы матросы открывают с помощью длинной палки, но в этих мерах предосторожности нет необходимости. Японцы в спешке покидали свое жилье и не успели расставить мины-ловушки. Они побросали даже свои личные вещи, многие из которых английского и американского производства. В одном из ящиков оказались нетронутые вещи старшины британских ВМС, которые, вероятно, пролежали там года четыре.

На территории порта были захвачены шестьсот японских офицеров, старшин и рядовых. Теперь они угрюмо сидят под горячими лучами солнца и взирают на стволы винтовок в крепких руках охраняющих их морских пехотинцев. Некоторые из пленных с интересом оглядываются по сторонам, но у большинства вид мрачный и надутый. Наверняка император скажет им пару теплых слов, когда они вернутся домой.

Гонконг никогда не был для японцев главной базой флота и благодаря осуществляемой американцами эффективной морской и наземной блокаде вообще превратился в тихую заводь. При всем этом общее состояние японских судов удручающее.

Противолодочные корабли водоизмещением 200 тонн имеют дизельный привод и деревянный корпус. Вооружение на них неплохое, и, судя по состоянию пушек, их регулярно чистили и смазывали, а вот жилые помещения оставляют тяжелое впечатление. В них грязь и беспорядок. Повсюду валяются пустые и не совсем пустые бутылки из-под вина и пива. Стены помещений выкрашены плохо: при малейшем прикосновении краска отваливается, обнажая копоть и ржавчину. Снасти тоже никуда не годятся. Возможно, эти отвратительные условия жизни и нехватка необходимых материалов и стали причиной поражения японцев.

Ближе к полудню ситуация проясняется. Все находившиеся в порту японские военные захвачены. Территорию порта делят на сектора и закрепляют их за судами, которые несут ответственность за чистоту и нормальное функционирование своего сектора. Работы начинаются немедленно. Подводные лодки осторожно заходят в портовый бассейн. Их экипажам тоже поручено привести в порядок некоторые здания и сооружения. За пределами порта ситуация не такая ясная. Над адмиралтейством по-прежнему колышется японский флаг. На территории порта у нас около трехсот вооруженных моряков и морских пехотинцев. В городе у японцев до четырех тысяч солдат. Должно быть, наш адмирал благоразумно решил не искушать судьбу и пока ограничиться одним портом.

Пирс, к которому мы пришвартовались, в некоторых местах разрушен снарядами, и джипы с плавучей базы не могут проехать в порт. Без ремонта не обойтись. Наш командир обращается к начальнику охраны, и тот выделяет для ремонтных работ тридцать пленных японцев. Они приступают к работе неохотно, но по мере того, как результаты их усилий становятся заметными, начинают проявлять к ней интерес. Они передают по цепочке кирпичи и камни, подвозят тачки с песком. Один лишь толстый старшина с двойным подбородком не проявляет должного усердия, но легкий укол штыком в зад напоминает ему о безоговорочной капитуляции и заставляет двигаться быстрее.

Этих японцев можно условно разделить на три группы. Первая – маленькие лысые очкарики, которых мы относим к типу Хирохито [15]. Толку в работе от них немного. Есть другие, более крепкие и более трудолюбивые японцы. Они непривередливы и готовы делать все, что им прикажут. Мы причисляем их к категории крестьян. Японцы из третьей группы очень неприятные типы. Мне кажется, они всегда были такими. Они двуличные, хитрые, наглые и заносчивые. Колоть штыком их приходится часто. Японские офицеры образуют свою, особую касту. Они вежливы, улыбчивы, но коварны и опасны.

Японцы работали до заката. Затем построились и ушли, шаркая своими тяжелыми ботинками. Оборванные, худые и голодные, они составляли резкий контраст сопровождавшему их высокому, в безупречной белой форме охраннику.

Ночь. Очень тихо. В свете звезд холмы Гонконга кажутся черными. Бортовые огни судов флота образуют над водой трепещущие золотистые линии. Там и сям темноту разрезают длинные лучи прожекторов. В гавани и за ее пределами плавают дизельные катера, они останавливают для осмотра суда, которые кажутся им подозрительными. Время от времени со стороны города доносятся выстрелы. Это работают снайперы.

Синий луч прожектора скользит в сторону холмов, освещая рельеф местности, дома и дороги. В гавань буксируют катер с японскими военными, которые пытались сбежать на материк. Так проходит ночь.

За воротами порта неспокойно. Под покровом ночи китайцы стараются расправиться с японцами. Они нападают на них и забивают до смерти. Наказывают и тех, кто сотрудничал с врагами. С одной женщины сорвали одежду, и ей пришлось искать защиты у наших флегматичных караульных. Справедливости ради надо сказать, что подобные проявления мести достаточно редки и в целом на острове тихо.

31 августа. Еще одно ясное утро. Вода в гавани совершенно неподвижная. У причала сгрудились сампаны. На них появились флаги, которые владельцы бережно хранили во время оккупации. Постепенно гавань оживает. От причала отходят вновь вошедшие в строй буксирные и водоналивные суда. Между островом и Коулуном ходят китайские паромы. Гонконг в муках возрождается.

Мы отправляемся на берег в поисках рабочей силы, но оказывается, что всех японцев перевели в веллингтонские казармы. Усталый переводчик разыскивает японского офицера и беседует с ним. Японец обещает предоставить нам рабочую бригаду, если мы найдем грузовик и доедем с ним до казарм. В конце концов мы находим старенький «студебеккер». Японский офицер вместе с нашими охранниками забирается в кузов, и грузовик трогается с места. Мотор, работающий на японском бензине, ревет и чихает.

После вспыхнувших прошлой ночью волнений японцы расчистили прилегающие к порту улицы. Сейчас там очень тихо. Через каждые сто ярдов стоят японские морские пехотинцы с винтовками наготове. На наш грузовик они не обращают внимания.

Веллингтонские казармы выглядят более пристойно, чем остальной район. Перед воротами дежурят часовые, из окон караульного помещения выглядывают еще несколько мужчин. Они смотрят на нас с удивлением. Наш маленький пассажир рад встрече со своими товарищами и очень взволнован. Он явно собирается бежать к воротам, но нас это совершенно не устраивает. По сути, он не является нашим пленным, поскольку японцы еще не подписали акт о капитуляции. К тому же мы находимся на вражеской территории, и японцы значительно превосходят нас численно. Тем не менее этот офицер нужен нам в качестве посредника, и мы не собираемся его отпускать. Наши охранники решительно преграждают ему дорогу своими автоматами. Японцы переминаются с ноги на ногу и вертят головами, как испуганные дети.