Эрнест Джонс - Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

Собирать статистику, как Вы предлагаете, в настоящее время невозможно. Вы и сами, несомненно, об этом знаете. Начнем с того, что мы работаем с меньшим количеством людей, чем другие врачи, которые уделяют значительно меньше времени пациентам. Затем, отсутствует необходимое единообразие, которое одно лишь может составлять основу любой статистики. Нужно ли нам в действительности сваливать в одну кучу яблоки, жемчужины и орехи? Что мы называем тяжелым случаем? Кроме того, я не могу считать свои собственные результаты, достигнутые в последние двадцать лет, сравнимыми, так как моя техника лечения фундаментально изменилась за это время. А что нам делать с теми многочисленными случаями, которые лишь частично анализируются, или с теми, где лечение пришлось прервать из-за внешних причин?

Однако терапевтическая точка зрения не является единственной, на которую психоанализ имеет право, она также не является самой важной Так что на эту тему может быть сказано очень многое даже без выдвижения терапии на передний план.

Эту тему трудно излагать. Во-первых, из-за того огорчения, которое вызвали эти разногласия в то время, и из-за тех неприятных последствий, которые затем продолжались в течение многих лет; во-вторых, потому, что не так просто передать их внутренний смысл внешнему миру, и из-за того, что личные мотивы оппонентов все еще не могут быть полностью раскрыты. Внешний мир вполне справедливо пытается на основании различий между теориями Фрейда и теориями тех его последователей, которые от него отделились, судить об объективных достоинствах соответствующих теорий, хотя и не всегда достигает успеха в такой похвальной попытке. Вполне естественно, однако, что внешний мир склонен не заметить или недооценить какой-либо существенный элемент в этой ситуации.

Исследование бессознательного, что является верным определением психоанализа, может быть выполнено лишь путем преодоления «сопротивлений», которые, как показал обширный опыт, направлены против такой процедуры. Действительно, как заметил Фрейд, психоанализ в основном состоит из исследования этих сопротивлений и тех «феноменов переноса», которые их сопровождают. Когда преодолеваются сопротивления, человек приходит к пониманию тех аспектов своей личности, которые до этого были от него скрыты.

Можно высказать предположение, что достигается такое понимание однажды и навсегда, так первоначально и считал Фрейд. Было неприятно обнаружить, что это не так. Силы, действующие в разуме, являются не статическими, а динамическими. Они могут изменяться и смещаться неожиданным образом. Поэтому может так случиться, что вначале достигнутое понимание не обязательно окажется постоянным и может снова быть потеряно; оно может являться лишь частичным пониманием. Только когда тщательно проработаны разнообразные сопротивления, понимание сохраняется долго.

Все это в равной степени справедливо для аналитика в такой же мере, как и для пациента, так как для него ясное и постоянное понимание является даже более важным. Это соображение иногда ускользает от внимания публики, которая часто предполагает, что тот, кто практикует анализ и прочел необходимые книги на эту тему, не склонен к каким-либо колебаниям в своих личных эмоциях и понимании. Да и сами аналитики не скоро поняли это и осознали потребность в предварительном учебном анализе с целью освобождения от препятствий, имеющихся в душе каждого. Я оказался первым аналитиком, прошедшим учебный анализ, хотя он был менее тщательным, чем требуется в наши дни. Фрейд сумел совершить такой подвиг путем глубокого самоанализа, но ни один из других пионеров психоанализа не обладал подобным знанием собственного бессознательного. Теоретически было возможно предположить вероятность рецидивов среди аналитиков, которые стали известны нам по нашим пациентам, но тем не менее первые переживания такого рода явились неожиданными и вызвали потрясение. В наши дни мы меньше удивляемся.

Когда аналитик теряет понимание, которым он ранее обладал, возвратившаяся волна сопротивления, вызвавшая потерю понимания, склонна проявлять себя в форме псевдонаучных объяснений находящихся перед ним данных, а затем такие объяснения удостаивают звания «новой теории». Так как ее источник находится в бессознательном, полемика на чисто сознательном уровне заранее обречена на неудачу.

Все те «отклонения» от психоанализа, которые произошли за последние сорок лет, характеризовались двумя чертами: отказом от тех важных открытий, которые были сделаны с помощью психоанализа, и изложением еще одной теории психики. О достоинствах таких теорий в целом, несомненно, должны судить психологи и философы; первая же из этих двух черт касается непосредственно психоаналитиков.

Так как эта книга в большей мере является биографией, чем обсуждением научных разногласий, необходимо объяснить некоторые личные соображения. Рассматриваемые сейчас научные разногласия не всегда ограничивались объективными проблемами. Временами различия в мнении и интерпретации связывались с личной конфронтацией аналитиков с Фрейдом. Затем говорилось, что та или иная личность оставила Фрейда и его окружение не просто из-за различия в мнении, но из-за деспотичного характера самого Фрейда и его догматического требования разделять его взгляды безоговорочно. Что такие обвинения смехотворно несправедливы, видно из его переписки, из его трудов и, самое главное, из воспоминаний тех людей, кто с ним работал. Я могу процитировать отрывок из письма, написанного им много лет назад Бинсвангеру: «В отличие от многих других Вы не допустили, чтобы Ваше интеллектуальное развитие, которое все больше освобождалось от моего влияния, разрушило бы также и наши личные отношения, и Вы сами не знаете, как благотворно действует на людей подобная деликатность».

Особое внимание публики привлекли разрывы с Адлером и Юнгом. Произошло ли это из-за того, что они оказались первыми, или из-за некоторых присущих им качеств, трудно сказать. Во всяком случае, этим расхождениям быстро навесили ярлык «различные школы психоанализа», и их существование широко использовалось всеми оппонентами, любителями и профессионалами, как основание для того, чтобы не принимать психоанализ всерьез. Для скептиков и активных оппонентов таким основанием явился отказ от открытий и теорий Фрейда, который составил существенную черту «новых теорий», и действительно, в этом своем суждении они были не так уж и не правы.

Следует надеяться, что эти предварительные замечания подготовили читателя к тому, что разногласия, возникающие в психоанализе, разрешить труднее, чем в других областях науки, где не так легко продолжать интерпретировать факты в терминах некоторого личного предубеждения.