Франц фон Папен - Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

28 октября итальянская армия, базировавшаяся в Албании, напала на Грецию. Для Турции это означало, что предупреждение, содержавшееся в политическом завещании Кемаля Ататюрка, превратилось в реальность. Гитлер, который немедленно осознал откровенную глупость этих новых действий Италии, опоздал попытаться сдержать дуче. Его собственная система ставить партнера перед fait accompli обернулась против него самого, как бумеранг. Практически не оставалось сомнений, что все Балканы будут теперь втянуты в войну, что приводило к распылению сил Германии в момент, когда запутанная ситуация в Центральной Европе делала их концентрацию в этом районе принципиально необходимой. Потрясение, вызванное этим событием в Турции, было колоссальным. Если ее верность своим договорным обязательствам могла быть поставлена под сомнение уже при вступлении в войну Италии, то насколько серьезнее становились эти сомнения теперь, принимая во внимание ее обязанности по отношению к Греции, обусловленные Балканским пактом? В Анкаре не могли с определенностью сказать, что внезапный удар, нанесенный Муссолини, не был исполнен при полном одобрении Гитлера, как не могли они быть уверены и в том, что следующим шагом не станет германское вторжение на Балканы. Напряженность возрастала, а западные союзники продолжали оказывать на турок сильное давление, чтобы напомнить им об их обязательствах по двум договорам.

На следующий день приходилась годовщина основания Турецкой республики, и весь дипломатический корпус собрался в здании парламента, чтобы приветствовать главу государства. Представители двух враждующих европейских лагерей собрались в разных приемных, но руководителей дипломатических миссий с их сотрудниками приглашали для поздравления президента в алфавитном порядке. Я вошел в залу приемов сразу же после того, как с президентом попрощался сэр Хью Натчбулл-Хаджессен. Лицо месье Инёню было мрачным, и он не проявил того дружелюбия, с которым обыкновенно приветствовал меня как сослуживца времен Первой мировой войны.

Я поздравил его от имени германского правительства, потом прибавил от себя: «Я понимаю, господин президент, какие сомнения одолевают в настоящий момент вас и вашу страну, и сознаю исключительную серьезность тех решений, которые вам, возможно, предстоит принять. Позвольте мне сейчас и здесь сказать вам следующее. Вы имеете право не слишком доверять заверениям дипломатов, но сейчас перед вами стоит человек, который любит Турцию как свой второй дом и который имел честь быть вашим товарищем по оружию. Я могу обещать, что до тех пор, пока я занимаю свой пост, моя страна не нарушит мирных отношений с вашей страной. Прошу вас рассматривать мои слова как вклад старого друга и союзника в решение проблем, которые стоят перед вами». Исмет Инёню схватил мою руку. Тогда я узнал, что мы поняли друг друга.

Через несколько дней после этого меня вызвали в Берлин. Я предположил, что Риббентроп хочет обсудить со мной напряженную обстановку, возникшую в связи с нападением Италии на Грецию. В действительности переговоры 12 и 13 ноября должны были коснуться значительно более широкого круга вопросов и были устроены для определения судеб европейского континента. Встретившись 10-го числа с Риббентропом, я сделал для него грубый обзор вопросов, которые предстояло обсудить с месье Молотовым двумя днями позже. Настало время, сказал Риббентроп, прийти с русскими к всеобъемлющему соглашению и определить наши взаимные сферы влияния. Одним из требований будет обеспечение для них выхода в мировой океан через теплые моря, и он хочет узнать мое мнение о позиции Турции и о проблеме Дарданелл. Я повторил те самые доводы, которые уже не раз приводил ему. Для Турции сохранение своего суверенитета над проливами является вопросом жизни и смерти, но существует возможность предложить русским пересмотреть договор в Монтрё таким образом, чтобы разрешить, при известных условиях, проход их боевых кораблей. Изменение договора силой оружия исключается, поскольку это означало бы вступление Турции в войну.

Гитлер, с которым я также встретился, выражался точнее. Его интересовало, что мы можем предложить русским для того, чтобы удержать их на нашей стороне. Это, сказал он, является самым неотложным вопросом текущего момента, и его необходимо прояснить. Ни одна коалиция в мире не сможет устоять против партнерства Германии и России. Единственный вопрос заключается в цене, которую ему придется за такой союз заплатить. Он готов предложить раздел Британской империи. Он надеялся, что долевое участие в разработке в Персидском заливе нефтяных запасов отвлечет амбиции русских от Румынии, которая имеет важнейшее экономическое значение для Германии. Но как далеко он может зайти в вопросах, касающихся Турции и Дарданелл?

Я постарался объяснить ему подноготную позиции Турции, зная, что он обладает сильно развитой способностью видеть события в исторической перспективе. Турки господствовали в Дарданеллах около шестисот лет, а первая брешь в их власти над проливами была пробита в 1700 году, когда, по Стамбульскому трактату, Петр Великий получил для своего флота право прохода через них. Начиная с этого момента постоянной целью русской политики стало получение контроля над Дарданеллами и территориями по обоим берегам пролива для того, чтобы стать средиземноморской державой и превратить Черное море в русское озеро. Вопрос о включении России в орбиту Средиземноморья занимал внимание многих поколений. Если бы Россия представляла собой государство европейского типа, этот вопрос мог бы подлежать обсуждению. Однако это условие было невыполнимо. К тому же было немыслимо полностью отрезать Турцию от Европы, отдав тем самым ее длинное Черноморское побережье на милость Советского Союза. Эффект от распространения русского влияния до залива Измит и коммуникаций, связывающих Анкару, Бурсу и Измир, можно понять, только хорошо изучив географию Малой Азии.

Есть возможность удовлетворить требования русских путем пересмотра, с согласия Турции и прочих заинтересованных сторон, некоторых статей договора в Монтрё. С другой стороны, ничто не угрожает русским интересам на Черном море до тех пор, пока Турция, как нейтральная держава, закрывает Дарданеллы для прохода любых военных кораблей. Поэтому наилучшим выходом из положения будет убедить месье Молотова в желательности сохранения турецкого нейтралитета. Кроме того, я изложил Гитлеру свои сомнения относительно того, что русские на самом деле могут удовлетвориться какими бы то ни было уступками, и напомнил ему об их предложении заключить пакт о взаимопомощи с Болгарией. Тут явно выглядывало раздвоенное копыто дьявола. Русские стремятся в первую очередь к усилению своего влияния на Балканах. Но коль скоро прискорбное решение Муссолини распространить войну на Грецию автоматически заставляет Германию предпринять некоторые военные меры против возможной интервенции Великобритании на нашем южном фланге, то совершенно необходимо, по крайней мере до тех пор, пока продолжается война, препятствовать на Балканах осуществлению русских намерений.