Анатолий Максимов - McCartney. День за днем

— И все же, если я правильно понял, ты отдаешь предпочтение более спонтанным художникам, не таким, как Магритт, а скорее таким как де Кунинг?

— Когда речь идет о том, что я делаю, и что меня увлекает в живописи, я думаю, что очень спонтанная, разнузданная манера де Кунинга и "исследование случайности" для меня более интересны.

Скажем, мне было бы сложно выбрать, какую купить картину, потому что мне нравятся очень многие, но если бы я выбирал, какому стилю следовать, мне было бы интересней иметь дело с де Кунингом.

— У тебя есть любимый английский художник?

— Бэкон…

— А бывает, что импульсом для творчества тебе служат какие-то особые предметы или особые эмоции?

— Да, мне нравятся случайные находки. Я люблю элемент случайности в жизни, и мне кажется интересным, что современная наука начинает изучать это — теорию хаоса.

Мы представляли мир как отлаженный механизм, где все имеет определенное объяснение и один и тот же результат можно повторять до бесконечности. Теперь я чувствую себя гораздо свободнее…

В случае с "кельтскими" картинами, я просто просматривал книгу и увидел там эти лица, сделанные лишь несколькими линиями, как у современных мультипликаторов. Однако это был не Дисней, а кельт, долбивший кусок камня тысячелетия тому назад…

Кельты мне тем более интересны, что после них не осталось никаких записей, они ничего не записывали. И никто не знает имени художника. Мне нравится этот ореол тайны, потому что порой, когда знаешь о вещи слишком много, это портит ее.

В детстве ты точно не знаешь, как вещи устроены, и поэтому для тебя они окружены какой-то магией. Ты вырастаешь, изучаешь их, а потом говоришь: "Как скучно!" В твоем воображении все интересней. Например, я люблю приземленные вещи. Однажды я ехал по дороге и заметил, что впереди все машины забирают в сторону, чтобы объехать какой-то предмет; я тоже забрал в сторону и обернулся посмотреть, что это такое, и оказалось, что это железное колесо от фургона. Просто большое ржавое колесо. Я вернулся и подобрал его… Оно было просто симпатичной формой и подходило для моего "исследования случайности". Я подумал, что кто-то должен его взять, у него должен быть хозяин. Так что я привез его домой и нарисовал с него картину, стараясь передать цвет ржавчины. А фоном ему сделал голубое небо, повесил его среди облаков — этакий отголосок Магритта. Летать — более благородное занятие для колеса. Это было героическое колесо…

— Я хочу спросить тебя о тех двух вымышленных героях, о которых ты как-то говорил: Блэндини и Луиджи. Блэндини — это твое "alter ago"?

— Да, одно из них — у меня их несколько. Я говорил тогда о страхе творчества. Одна из моих целей — чтобы живопись была мне в радость. Я люблю смешивать цвета, и всегда, когда я это делаю, я воображаю себя мистером Блэндини…

Зато каждый раз, когда выдыхаюсь, я начинаю думать: "Чего ради я этим занимаюсь?" или "Зачем я развожу краску по этой штуковине?"

Так вот, если я не нахожу никакого ответа, тогда появляется этот вымышленный герой, Луиджи, который содержит ресторан. У него есть альков в ресторане, маленький альков, и туда нужна картина. Он просит меня: "Пожалуйста, мистер Блэндини, нарисуйте Луиджи картину для его ресторанчика". И я всегда думаю: "Ага, это для Луиджи!" Потому что нарисовать что-нибудь для Луиджи — это моя уловка.

В одном знаменитом фильме есть сцена, где писатель сидит за пишущей машинкой перед чистым листом бумаги, печатает что-то, потом берет лист, мнет и бросает в корзину; камера показывает корзину, а в ней — миллион клочков бумаги; камера снова показывает писателя, и ты понимаешь, что он ужасно неудовлетворен тем, что делает. Вот в таких случаях необходим ресторанчик Луиджи. Если у тебя ничего не выходит, ты говоришь: "Ладно, для Луиджи это сойдет, он любит такие картины; ему понравится просто смесь красок". Этот прием помогает раскрепоститься.

Я думаю, что многие молодые художники, посмотрев на то, что было создано до них, теряются, и им становится страшно браться за кисть. Потому что они смотрят на Рембрандта и думают: "Наверняка я никогда не стану таким хорошим художником, как он".

— Правда, что у тебя были проблемы из-за твоей известности?

— Да, я знаю многих актеров и певцов, которые занимаются живописью. Такие, как Тони Кертис. Я знаком с Тони и видел его картины; он по-настоящему любит живопись, и он очень серьезный художник… Но беда в том, что для людей он не художник, а "звезда, которая рисует"… Вот почему я так долго не выставлялся. Мне никогда этого не хотелось, потому что я чувствовал, что главным будет мое имя, а не мои картины.

Вот и получилось, что годы и годы я просто рисовал, но мне всегда не хватало обратной связи… Чтобы люди могли сказать: "Это мне не очень нравится". Или: "То, что ты сделал вот здесь этой линией, это хорошо"…

Критиков я обычно не читаю. Не читаю, потому что вижу, что часто люди просто делают себе на этом карьеру. Критические статьи говорят не столько о тебе, сколько о самом критике.

— Я вижу, что очень важный принцип в твоей работе — отталкиваться от процесса письма, а не от замысла. Композиция или тема вырастают из непосредственного процесса, изнутри.

— В конечном счете, это основано на теории — что бы ты ни делал, это будет иметь некий смысл, потому что ты как бы распечатываешь информацию из компьютера в твоей голове. Осознаешь ты это сам, или нет.

4-5 мая — Маккартни вновь в студии "Abbey Road No.2".

На этот раз вместе с Гилланом, Грином, Уоткинсом и Мэттаксом он записывает еще две песни для своего рок-н-ролльного проекта: All Shook Up и Try to Not Cry. (Пейс в это время был на гастролях с Deep Purple.)

20 мая — в Лондоне, в отеле "Dorchester", Пол получает очередную награду для Линды — "Linda McCartney Award for Animal Welfare".

13 июня — журнал "FMH" публикует список самых сексуальных женщин 1998 года. Среди них на 89-месте Стелла Маккартни!

5 июля — по "ВВС Radio 2" сюжет, посвященный новому альбому Пола Run Devil Run. Причем в эфире впервые прозвучала и песня оттуда: I Got Stung. Ее представил публике Джо Браун!

18 июля — в капелле "Charterhouse School", графство Суррей, Англия, состоялась мировая премьера хорального посвящения Линде — A Garland for Linda.

На концерте прозвучало 9 произведений английских композиторов, среди которых и новое творение Пола — хоральная композиция Nova.

Исполнители — Joyful Company of Singers. Также были исполнены хоровые версии битловских песен: Lady Madonna, Fixing a Hole, And I Love Her, Here, There and Everywhere и Let It Be.

20 июля — Ливерпуль. Пол побывал в своем родном городе и открыл детскую площадку в память о Линде.

8 августа — В Кливленде открылась выставка фоторабот Линды — "Linda McCartney's: Portrait an Era". Это первая музейная выставка в Штатах после ее смерти. На ней представлено 47 портретов рок-звезд.