Д. Рейтц - Коммандо. Бурский дневник бурской войны

На следующий день после этого дурацкого приключения я пошел на Сурпрайз-Хилл, небольшой изолированный холмик приблизительно в шестистах ярдах справа от нашего лагеря. Здесь была артиллерийская батарея из гаубиц, которые обстреливали город, и я из любопытства часто посещал ее. Этим утром, когда я возвращался через покрытую кустарником долину, я увидел человека по имени Майк Хэндс, который шел передо мной, ведя лошадь в поводу. Направляясь к нему, я с удивлением увидел, как между деревьями появился высокий английский солдат с винтовкой наготове. Он выстрелил в Хэндса, но попал в лошадь, которая упала, и Майк выстрелил в него. Солдат выронил винтовку и упал на спину: подойдя к нему, я обнаружил, что пуля попала ему в голову. Как он оказался на наших позициях, я не знаю, возможно, он ночью вел разведку и заблудился в темноте.

Жизнь в лагере текла своим чередом. Осажденный гарнизон периодически обстреливал нас, но ничего серьезного не происходило, и основные действия происходили в двадцати милях от нас, где на южном берегу Тугелы английский главнокомандующий генерал Буллер сосредотачивал войска, чтобы попытаться деблокировать Ледисмит.

По слухам, он имел сорок тысяч человек с многочисленной артиллерией. Северный берег реки от моста Колензо до Спионоскопа, протяженностью много миль вверх по течению, защищало примерно пятнадцать тысяч буров из обоих республик. Мы же считали, что вне зависимости от того, что произойдет на Тугеле, осажденные войска ничего не предпримут, поэтому все обязанности по охране лагеря выполнялись спустя рукава.

Днем никакой охраны не было вообще, потому что и без того многие буры обстреливали англичан, а ночью мы, будучи в составе пикета, иногда приближались к английским позициям так близко, что могли слышать, как англичане разговаривают между собой, а иногда и сами что-то в шутку кричали им, но все это нами всерьез не воспринималось.

Мы имели обыкновение идти пешком после наступления темноты отрядами примерно в двадцать, человек и, дойдя до нейтральной полосы, посылали двоих вперед на небольшое расстояние; они, собственно, и были часовыми. Остальные тем временем разворачивали одеяла и спали, пока не раздавался сигнал от часовых. На рассвете мы собирались и шли в лагерь, чтобы успеть к утреннему кофе, и никакие инциденты не нарушали этот порядок

Порядок был нарушен ночью на девятое декабря, когда отряд из двухсот или трехсот англичан вышел из Ледисмита и, дойдя до Ломбаардскопа, повредил «Длинного Тома». Эта позиция находилась в шести или семи милях от нас, так что мы ничего не слышали до следующего утра, но, когда мы это узнали, то поняли, что прежняя приятная жизнь ушла в прошлое.

Наши опасения имели под собой серьезное основание.

Следующей ночью Айзек Малерб должен был выдвинуть свой отряд к обычному месту на равнине. Нас собралось только двенадцать человек, остальные были посланы к железной дороге, чтобы привезти припасы, и, поскольку они до нашего ухода не вернулись, эта богатая событиями ночь началась без них.

Два других отряда выполняли приказы одновременно с нами. Один, которым командовал капрал Тоссель, бывший полицейский детектив, был отправлен к подножию Сурпрайз-Хилл, маршрут другого проходил слева от нас. Мой брат, я и Сэмюэль ван Зидж были единственными жителями нашей палатки, которые были там, другие четверо были среди тех, кто ушел за припасами. Идя в темноте позади Айзека Малерба, мы обсуждали нападение на Ломбаардскоп предыдущей ночью, и я помню, что бедный Сэмюэль надеялся, что наша очередь не настанет. Но наша очередь настала. Когда мы достигли обычного места остановки, двух мужчин пошли, как обычно, вперед, а остальные остались. Я должен был пойти в пикет в час ночи. Около половины первого я проснулся, и, решив, что снова засыпать уже не стоит, лежал на одеяле, глядя на звезды.

Через некоторое время я отчетливо услышал приглушенный звук шагов многих людей в направлении Сурпрайз-Хилл, поэтому я встал и пошел к этим двум часовым, чтобы посоветоваться с ними. Оказалось, что они также услышали шум, и мы трое прислушивались несколько секунд. Разумеется. это были люди, поднимающиеся на холм. Мы подумали, что люди капрала Тосселя чего-то испугались и заняли склон холма, на котором стояли гаубицы. Это заблуждение было рассеяно внезапно начавшейся на вершине холма стрельбой, сопровождаемой дикими криками, и мы поняли, что это были англичане. Мы нерешительно стояли, наблюдая за вспышками выстрелов, которые освещали вершину холма, когда темнота была разорвана огромной вспышкой, сопровождаемой страшным грохотом, и мы поняли, что наша гаубица взлетела на воздух. Двое часовых и я помчались назад туда, где наш отряд был уже на ногах. Айзек Малерб теперь показал, из чего он был сделан. Без малейшего колебания он пошел к самому опасному месту, ориентируюсь на крики англичан и вспышки выстрелов. Его намерение было в том, чтобы соединиться с отрядом Тосселя, если бы он смог найти его, а затем преградить англичанам путь к возвращению в Ледисмит и задержать их до тех пор, пока всё коммандо Претории не прибудет из лагеря, и таким образом уничтожить или захватить диверсантов.

Оказалось, что отряд Тосселя убежал, узнав о появлении англичан. Они не только дали им беспрепятственно пройти, но даже не сделали предупредительного выстрела, чтобы дать сигнал находящимся выше, которые были застигнуты врасплох и все переколоты штыками. А что касается нашего коммандо в лагере, оно всю ночь простояло под ружьем, но фельдкорнет Зидерберг отказался рисковать (возможно, справедливо), посылая своих людей в темноту, не зная обстановки. Таким образом мы, двенадцать человек, оказались предоставленными сами себе.

Приблизившись к холму, мы по крикам и выстрелам поняли, что основные силы нападающих находятся на вершине холма, но между вершиной и подножием англичане оставили цепь пикетов, которые должны были предупреждать их об опасности. Скоро мы столкнулись с одним из них. Мы были еще довольно далеко от холма, когда мы с Айзеком услышали: «Стой! Кто идет»? Часовой был в нескольких шагах от нас, и мы одновременно выстрелили и побежали вперед. Мы нашли мертвого солдата (утром, разглядев его знаки, мы поняли что это сержант), остальные часовые из этого пикета разбежались в ночной темноте.

Мы продвигались осторожно, и скоро столкнулись еще раз с другой и более сильной группой. стороной{партией} арьергарда. Нас снова окликнули, а потом открыли по нам сильный огонь, и мы спрятались в сухом русле ручья у подножия Сурпрайз-Хилл. Оттуда мы открыли ответный огонь, пока англичане не отступили, и один за другим пошли по руслу, чтобы найти удобную позицию против англичан, которые начнут спускаться с холма.