Д. Рейтц - Коммандо. Бурский дневник бурской войны

С восходом солнца мы прошли в пределах пятнадцати миль от горы с плоской вершиной, за которой лежал город Данди и располагались самые близкие к нам английские силы.

Вопреки ожиданию, мы простояли большую часть дня и снова на закате поднялись, чтобы подготовиться к очередному ночному маршу. Коммандо к этому времени сблизились, и вся наша армия была собрана фактически в один кулак, что придавало нам храбрости. Генерал Жубер обошел нас в течение дня, и мы узнали от него, что он планировал окружить английские войска той же ночью. Генерал Марула, с 1 500 мужчинами, частью которых было коммандо Претории, должен был занять гору, которая господствовала над вражеским лагерем в Данди, в то время как другие силы должны были сомкнуть клещи на флангах и тылу. Настроение у всех было приподнятым, и даже сильный дождь, который пошел вскоре после нашего выступления, не смог его испортить. Ночь была черна, и наш маршрут проходил в основном по открытой грязной равнине, иногда прерываемой разными препятствиями, результатом чего был большой беспорядок, когда командо перемешивались друг с другом, но все же, марш был успешным, и к рассвету Марула смог отделить свое коммандо от других. Скоро при сете молний мы увидели крутой склон горы, возвышавшейся перед нами как стена, и был получен приказ начать подъем, потому что, как уже говорилось, с вершины этой горы английские позиции были как на ладони. Мы были почти уверены, что вершина горы занята врагом и по нам в любой момент откроют огонь, но, достигнув обширного плато, нашли его покинутым Это было так неожиданно, что в первый момент все растерялись, никто не знал, что делать дальше, и, поскольку было еще темно и дождь не прекращался, мы, дрожа от холода, ждали рассвета., С наступлением дня дождь прекратился, но вершину горы по-прежнему накрывал туман, и все выглядело настолько зыбким и призрачным, что мы пришли в большую растерянность, чем когда- либо прежде, и даже когда у Марулы спросили, что делать дальше, он просто стоял. глядя на туман и не знал, что сказать, Видимость в любом направлении не превышала пятидесяти ярдов, но мы без того знали, что английские позиции были прямо под нами, поскольку мы могли услышать приглушенные крики и грохот фургонов, и мы ожидали приказа идти в атаку к подошве горы. Но генерал Марула и его брат ничего не сделали и даже когда сын президента Крюгера Каспар, который служил с нами как частное лицо, и который на этот раз решил проявить инициативу, поднялся и попросил их, чтобы они повели нам на врага, Марула просто его прогнал.

Он, должно быть, знал что делает, потому что внезапно с той стороны началась сильная канонада, что заставило нас вскочить и с замиранием сердца слушать первые в этой войне звуки сражения.

Мы ничего не могли видеть, но рядом началось сражение, и время от времени сквозь рев пушек мы услышали стрельбу из винтовок и «максимов». По нам, однако, никто не стрелял, и мы не находили себе места по той причине, что рядом идет бой, а мы стоим здесь в роли наблюдателей, пока другие вступили в первый бой этой войны. Примерно через час все стихло — как потом мы узнали, англичане отбили атаку на холм Талана фрайхедского коммандо, которое понесло большие потери. К полудню немного прояснилось, в тумане появились просветы, и мы приблизились к кромке плато. Далеко внизу мы увидели отряд англичан численностью примерно в триста человек. Врага мы видели в первый раз, и наблюдали за ним с большим вниманием.

Как эта горстка людей оказалась в тылу бурской Армии, я не понял, но их положение было отчаянным, поскольку между ними и их главными силами находилось почти 15 000 всадников, и теперь, когда туман поднимался, их шанс пройти незамеченными исчез. Уже отдельные бурские стрелки появлялись из тумана, стреляя с седла и отгоняя солдат от их главных сил. Наши мужчины к этому времени собрались на обращенном вперед краю горы, надеясь заметить находившийся ниже английский лагерь, поэтому только некоторые заметили англичан на равнине у нас в тылу Среди них был наш капрал, Айзек Малерб, мой брат и я, и пять или шесть других мужчин из Претории. Увидев англичан, мы вскочили на лошадей и поскакали вниз по склону со всей возможной скоростью. Достигнув подножия, мы помчались по вельду вслед за английскими всадниками, ориентируясь на звуки выстрелов, потому что видеть преследуемых мы сейчас не могли — они скрылись среди низких холмов. Продолжая преследование, мы скоро достигли места действия.

Англичане достигли маленькой фермы и мы подоспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как солдаты спрыгнули с лошадей, и побежали, чтобы спрятаться за стенами каменного крааля, в котором держали рогатый скот, и среди скал позади дома. Другие бюргеры собирались рядом, и скоро отряд был полностью окружен. Их фронт был пересечен руслом пересохшего ручья, и Айзек сразу повел нас туда. Это означало необходимость приближаться к врагу по открытой местности, и теперь, впервые в моей жизни, я собственными ушами услышал острое шипение винтовочных пуль, и впервые испытал действительно острые ощущения. Мои предыдущие представления относительно сражения были совсем не такими, действительность оказалась совершенно иной. Солдат не было видно,(за исключением случайно показавшегося шлема) — а фонтанчики пыли поднимались вокруг нас. Мы достигли русла, имея одного раненого, которого оставили вместе с лошадьми в русле, поднялись на берег и скоро сделали наши первые выстрелы в этой войне.

Англичане ответили, но они не были в состоянии уделить нам много внимания, поскольку к этому времени окружающая местность гудела как потревоженный улей. Буры прибывали со всех сторон, и конец был всего лишь вопросом времени. Через несколько минут орудие «Крезо» Трансваальской артиллерии подготовилось и открыло огонь. Самый первый снаряд обратил в паническое бегство всех лошадей отряда. Бедные перепуганные животные проскакали мимо нас, и мы вскочили на наших лошадей, чтобы отвлечь их, но должны были отступить, чтобы не быть растоптанными остальными. Я сумел удержаться на краю табуна, и, схватив за узду, остановил прекрасного черного жеребца. Любуясь своей добычей, я увидел, что белые флаги поднялись в краале и соседнем доме, и я поспешил присутствовать при сдаче. К тому времени, когда я добрался туда, солдаты сложили оружие и строились рядом с офицерами. Их командир, полковник Моллер, выглядел довольно удрученным, но рядовые, казалось, были более бодрыми. Офицеры и рядовые были одеты в униформу цвета хаки, вместо алой, которую я видел в Англии, и это несколько разочаровало меня, поскольку это, казалось, умаляло очарование войны; но хуже всего был вид мертвых солдат. Они были первыми людьми, которых я видел убитыми в бою; и их пепельные лица и открытые глаза стали для меня шоком, поскольку я считал смерть в сражении полной достоинства, но теперь я видел, что на это было ужасно рассмотреть. Я однако, был слишком возбужден из-за того, что принял участие в нашем первом успешном сражении, чтобы быть удрученным долгое время, и я наслаждался новыми впечатлениями — видеть захваченных пленных и разговаривать с теми из них, которые не отказывались поговорить. Оглядевшись в последний раз, те, кто был из Претории, вернулись на гору, где мы оставили остальную часть нашего коммандо, оставив раненого, чтобы ему оказали медицинскую помощь.