Р. Паттерсон - Пол Маккартни: история жертвоприношения

В книге Кэрролла Морж обманул семейство устриц, пригласив их прогуляться вдоль бережка. Эти устрицы стали жертвами жестокой шутки Моржа. А вдруг Джон Леннон точно так же мистифицировал публику, держа нас за доверчивых устриц?

Одним из наиболее интригующих мест в песне «Я — Морж» является повторяющаяся фраза Goo goo goo joob («Гу-гу-гу-джуб»). Эта фраза, скорее всего взятая из «Поминок по Финнегану» Джеймса Джойса, была последней, прозвучавшей из уст Шалтая-Болтая перед его знаменитым падением. Кажется, мы как раз вовремя вспомнили Шалтая-Болтая. Как и с Полом Маккартни, с Шалтаем-Болтаем случился несчастный случай, и у него разбилась голова [26] Шалтай-Болтай сидел на стене, Шалтай-Болтай свалился во сне. Вся королевская конница, вся королевская рать, Не может Шалтая, Не может Болтая, Шалтая-Болтая, Болтая-Шалтая, Шалтая-Болтая собрать. .

Кэрролловский Шалтай-Болтай на недоверчивый вопрос Алисы: «Разве имя должно что-нибудь значить?», фыркнув, отвечает: «Конечно, должно!»

Затем он разъясняет Алисе смысл стихотворения под названием «Бармаглот». Кстати, «Бармаглот» (Jabberwocky) — прекрасный пример кэрролловской игры со словами, которую с наслаждением практиковал и Леннон, составляя свои абстрактные тексты. Не исключено, что именно кэрролловские загадки вдохновили Леннона на столь дерзновенное предприятие: создание сети визуальных и звуковых намеков на мнимую смерть одного из битлов. Льюис Кэрролл мог бы им гордиться!

Должно быть, Леннон с Маккартни гомерически хохотали над многочисленными толкованиями подброшенных ими «намеков». Нельзя не признать, что эти толкования здорово напоминают шалтай-болтаевское объяснение смысла стихотворения «Бармаглот». И вполне соответствуют его самодовольному замечанию: «Я могу тебе объяснить все стихи, какие только были придуманы, и кое-что из тех, которые только будут». Возможно, толкования Шалтая-Болтая тесно перекликаются с буффонадой Леннона, старавшегося одурачить тех интеллектуалов, которые упорно настаивали, что каждый из стихов «Битлз» исполнен глубокого скрытого смысла.

Существуют разные толкования архетипа падения. Во-первых, падение может означать упадок, который переживали «Битлз» как группа. К группе перестали благоволить средства массовой информации. Фильм «Волшебное таинственное путешествие» провалился и был обруган критикой. Официальная религия воспринимала «Битлз» как угрозу растления и подрыва моральных устоев американской молодежи. Спиро Агнью провел неудачную кампанию за запрещение в американском эфире порочных, навеянных наркотиками битловских песен. Оставалось только ожидать, что «Крутая Четверка», как Сатана у Мильтона, навсегда «потеряет рай». Лучше ли было «царствовать в Аду, чем служить на Небе»? Могли ли «Битлз» оттолкнуть своих преданных почитателей, раскрыв свои истинные, но непопулярные политические взгляды — например, протестуя против войны во Вьетнаме и заявив о своей приверженности наркокультуре. Группа могла разделить судьбу Сократа, который тоже стал жертвой социальной нетерпимости, будучи обвиненным в растлении молодежи.

Во-вторых, падение могло подразумевать предполагаемую трагическую катастрофу, в которую попал Маккартни. Действительно, в трагедии Пола и в падении свалившегося со стены Шалтая-Болтая есть некоторое сходство. «Вся королевская конница и вся королевская рать» — в случае Маккартни это оставшиеся битлы, фирмы грамзаписи, продюсеры и администрация, а также восторженная публика — «не могут Пола собрать» и вернуть его из сумрачного царства смерти. Им приходится чем-нибудь заменить недостающие куски, чтобы воссоздать целостный образ Пола. Замена должна была идеально имитировать истинного Маккартни и тем самым сохранить платежеспособность финансовой империи. Все зависело оттого, хотелось ли битлам сыграть свой уход по-сократовски, приняв цикуту!

Наконец, архетип падения мог служить одним из первых указаний на надвигавшийся распад «Битлз». Как Шалтай-Болтай, свалившийся со стены и разбившийся на мелкие кусочки, которые не собрать воедино, «Битлз», осознанно или подсознательно, уже раскололись и переживали предсмертную агонию.

Во время создания альбома Rubber Soul («Резиновая душа») между битлами нарастало напряжение. Крис Салевич в своей книге McCartney («Маккартни») приводит следующий рассказ Нормана Смита:

Во время работы над альбомом «Резиновая душа» конфликт между Джоном и Полом становился все заметнее. Кроме того, Джорджу приходилось столько сносить от Пола. Теперь мы имели роскошную четырехдорожечную аппаратуру, так что Джордж мог записывать свое соло в самом конце. Но, по мнению Пола, Джордж делал все не так: Пол влезал в каждую мелочь и был невыносимо придирчив. В итоге Пол часто сам солировал в некоторых песнях. Я удивлялся, что, черт возьми, происходит, потому что Джордж делал два или три дубля и я считал, что они весьма удачны. Но Пол постоянно говорил: «Нет, нет, нет!» И начинал приводить в пример американские записи, заставляя Джорджа в точности копировать манеру исполнения в такой-то и такой-то песне. Из-за этого нам приходилось все начинать сначала, и Джорджу действительно удавалось попасть «в яблочко». Но после этого вдруг звучал комментарий Пола: «О'кей, первые шестнадцать тактов неплохо, но середина!» Потом Пол брался за инструмент и делал все сам: у него всегда была при себе гитара для левши. Впоследствии я узнал, что Джордж Харрисон ненавидел Пола за эти его штуки, хотя внешне этого не показывал… Не подлежит сомнению, что именно Пол являлся главным экспертом по музыкальной части… равно как и в вопросах производства. Большую часть времени Джорджу Мартину приходилось отдыхать от дел, которые входили в круг его обязанностей, поскольку рядом постоянно находился Пол Маккартни, прекрасно справлявшийся со всеми проблемами самостоятельно. Пожалуй, единственное, чего Пол не умел делать, — это записывать музыку в виде знаков на нотном стане; он не владел нотной грамотой. Но он мог вполне квалифицированно объяснить аранжировщику, как и что надо сделать, просто напевая кусочек за кусочком, хотя, конечно, заранее не знал, удастся ли струнным или ударным воспроизвести то, что ему хочется. Но большинство идей исходило от Пола.

На обложке альбома «Оркестр Клуба одиноких сердец сержанта Пеппера» мы видели перед собой «Битлз», разряженных в яркие мундиры. Все мундиры отличались друг от друга покроем и расцветкой. Не означает ли это, что ныне группа рассматривает себя только как совокупность отдельных личностей, а не как одинаково одетый и причесанный «единый организм» образца 1964 года? А вдруг именно поэтому мы видим рядом с живыми битлами их восковых двойников, грустно взирающих на могилу? Могилу, на которой аккуратно выложенная из цветов надпись «Битлз» символизирует конец одной эпохи, обещая перерождение, пусть и роковое, но в совершенно ином качестве.