Дмитрий Быков - Статьи из еженедельника «Профиль»

Несмотря на свой необычный профиль, фирма уже сегодня набрала больше сотни заказов «от частных лиц и организаций». В числе заказчиков групповых рекламных туров в космос такие уважаемые корпорации, как «Доул фудс» и «Тако Белл». Андерсон резонно рассудил, что российские «Союзы», пилотируемые командиром и бортинженером, вполне способны брать на борт третьего, — и помог Тито наладить контакты с российскими исследователями космоса, остро нуждавшимися в деньгах.

Идея вовсе не показалась в России странной: в конце концов, один из саудовских принцев (султан Салман ибн-Абдель Азиз аль-Сауд) слетал однажды на «Дискавери» — якобы за $30 млн. и с вполне официальным заданием оборудовать первый арабский спутник связи. Правда, американская сторона всячески отрицает, что принц летал за деньги, утверждая, что первым денежным туристом стал именно Тито. Иное дело, что НАСА на такие эксперименты идет крайне неохотно. А вот нам деньги нужны по-настоящему.

В начале прошлого года была достигнута предварительная договоренность о полете, была названа и сумма — $20 млн., с которой Тито довольно легко согласился расстаться. Но осенью последовало решение о затоплении «Мира». «Это разбило мое сердце», — признался Тито «Ньюсуику». Едва ли был в мире человек — кроме создателей станции, который столь горячо скорбел бы о ее гибели. Но российская сторона утешила американца, твердо пообещав, что полет состоится в любом случае.

И тут начались сложности иного, международного порядка: взбунтовалась американская сторона. Каким бы грандиозным ни оказался в результате полета пиар титовской компании, пиар России вышел грандиознее.

Американцы (а вкупе с ними и японские, и канадские партнеры НАСА) изобретали совершенно фантастические предлоги, чтобы только не пустить Тито в космос. Турист помешает все еще не законченному обустройству международной космической станции! Нам тут надо монтировать канадский робот (так называемую руку), и присутствие посторонних при столь напряженной работе совершенно нежелательно! Тито резонно возразил, что он для НАСА никак уж не посторонний и в монтаже оборудования может оказаться неоценим как опытный инженер. Тогда американцы попытались заявить, что его подготовка недостаточна для пребывания на международной станции. Российская сторона в ответ предъявила сертификат о девятисотчасовом предполетном тренинге американца в Звездном городке.

В марте этого года Тито и его звездные братья — Батурин и Мусабаев — посетили тренировочную базу НАСА в Хьюстоне. «Отношение бывших коллег мне не очень понравилось. Они воспринимали меня как ребенка», — с обидой признал Тито. Правда, его горячо поддержал астронавт Баз Олдрин: «Этот человек имеет все необходимые допуски, он настоящий ученый, он страстно жаждет полета».

— Выбор у НАСА был небольшой, — замечает по этому поводу эксперт Джеймс Оберг. — Либо спровоцировать какой-то дипломатический инцидент, либо обставить полет для Тито максимумом унизительных ограничений. Выбрали второй путь, поскольку ссориться с Россией в космосе никто не хочет: во-первых, в экстремальной обстановке конфликты чреваты катастрофами, а во-вторых, если прекратить космическое сотрудничество с Россией, она может в ответ начать сотрудничать с возмутителями международного спокойствия… В конце концов Тито вручили для подписи бумагу о том, что, если в его присутствии на станции что-то сломается, он будет за это отвечать. Сделано это было в весьма обидной форме.

Однако Тито подписал и это: остановить его не смог бы никто.

Все это время Тито пользовался самой горячей поддержкой российских членов экипажа — в первую очередь Юрия Батурина, который и сам побывал в космосе не столько как исследователь, сколько как турист (хотя и отработал по полной программе).

Тито тренировался без скидок, невзирая на возраст. Его физическая форма восхитила российских врачей. «Даже если бы полет не состоялся, польза от подготовки все равно была бы, ведь я почувствовал себя вдвое сильнее», — признался Тито. «Люблю я твой строгий математический ум, — сказал ему Батурин, — но душу твою романтическую ценю еще выше».

Не обошлось, правда, без некоторых конфликтов: «Я не намерен лететь в белых перчатках! — заявил Тито. — Я должен что-то делать на станции. Я не дитя, а вы не няньки!» «Мы действительно не няньки, — урезонил его Талгат Мусабаев. — Ты турист, а я командир. Устраивает тебя такое разделение труда? И помни, пожалуйста, что от успешности нашего полета зависит весь российский космический туризм. А он нам очень важен».

— Не хочешь быть туристом, — добавил Батурин, — будешь считаться Первым Почетным Пассажиром.

Этот статус вполне устроил Тито, хотя сидеть сложа руки на станции он все же не захотел.

Накануне отлета, как водится, космонавты посмотрели «Белое солнце пустыни». Тито этот истерн чрезвычайно понравился. На станцию турист взял семь килограммов багажа: девять компакт-дисков (в том числе антологию «Битлз» и сборник итальянской музыки), три видеокамеры, две ручки и диктофон. Вместе с ним в Россию прибыли его сыновья — 26-летний дизайнер Брэд и 23-трехлетний финансист Майкл, а также бывшая жена Сюзанна 56 лет и 40-летняя подруга Дона Абрахам. Все они наблюдали за стартом. «Земля так страшно дрожала, — рассказывал потом Брэд. — Но я знал, что самый счастливый человек в мире в эти минуты — он, отец. Он словно взошел на вершину мира».

На вершине мира, на станции, куда Тито вплыл, триумфально подняв обе руки, его дружелюбно встретили хозяева — в том числе двое американцев. «Я посетил американскую часть станции, и отношение ко мне было самое доброжелательное», — подчеркивал Тито, рассказывая о своих впечатлениях. Он действительно неплохо перенес полет («Славное было приключение» — его первые слова по прибытии на станцию), но в первый же день обнаружил, что с его пищеварением творится что-то странное.

— Я чувствовал себя вполне прилично, — делился он с семьей, — но при попытке выпить немного сока вдруг заметил, что через некоторое время все выливается обратно…

Впрочем, уже на второй день своего пребывания на станции Тито горячо взялся за дело. Он кашеварил (при помощи тюбиков готовил товарищам настоящие итальянские блюда), вел наблюдения, снимал показания приборов. Восемь дней полета показались ему невероятно долгими и насыщенными: «Теперь у меня две жизни — та, что я прожил на земле, и та, что была там».

Вернувшись на землю и принимая в казахстанской степи первый подарок встречающих — традиционное яблоко, Тито сказал просто: «Я был в раю».

— Не дороговато ли — Двадцать миллионов за десятидневный отдых? — подколол его уже по возвращении корреспондент журнала «Тайм».