Сергей Непобедимый - Русское оружие.Из записок генерального конструктора ракетных комплексов

Пока мы ждали вагоны на станции, стали свидетелями тяжёлой сцены, которая разыгралась на наших глазах. Раздались крики, и мы увидели, как женщины, сидевшие недалеко от нас со своими маленькими детьми, вдруг сорвались с места. Они все побежали к группе военных с оружием, среди которых стояла молодая женщина. Именно на неё Они внезапно набросились, повалили на землю и начали бить и терзать. Военные, а это, оказалось, были часовые, с большим трудом отбили поваленную женщину. Вскоре прояснилась причина происшедшего. Избитая женщина была предательницей, немецкой шпионкой и была выслежена и поймана на станции. Этим и объяснялась вспышка ярости женщин, столь велика была ненависть к фашистской пособнице.

Мы вернулись в Москву 10 сентября. Внешний вид города почти не изменился. Сколько мы видели и слышали на Десне фашистских бомбардировщиков, рвущихся к столице, но следов разрушений в городе почти не было видно. Значит, хорошо действовала система противовоздушной обороны. И это сказывалось на состоянии духа людей. Помню настрой многих москвичей — достаточно уверенный взгляд на положение вещей, хотя ежедневные сводки говорили, что ситуация становится всё более угрожающей.

Объявили об эвакуации института в Ижевск. Уезжали с Казанского вокзала 20 октября. На мне, как на старосте, лежало немало обязанностей по организации отъезда. Все члены нашей группы были ребята. Но на вокзал с нами вместе пришли наши знакомые — четыре студентки из соседнего Московского энергетического института. В результате неразберихи в их вузе девушки не смогли выехать из Москвы. Наше руководство согласилось включить их в эвакуационный список бауманцев. Их даже поставили на довольствие, и это я расцениваю как важное свидетельство того, что тогда в столь трудное время даже посторонний человек вполне мог рассчитывать на поддержку. В день отъезда, помню, приехал на вокзал с двумя разрешёнными чемоданами, в которых вперемешку лежали книги и немногие личные вещи. Пока бегал, устраивал нашу группу в выделенный вагон, от двух чемоданов остался один То ли украли, то ли он просто затерялся, не ведаю. Впрочем, особенно не переживал. Мысли были устремлены вперёд — как-то мы устроимся на новом месте и на сколько времени?

Приняли нас в Удмуртии хорошо. Разместили по частным домам. Мы с братом Виктором поселились у пожилой семейной пары в небольшом доме по улице Азина. Спали на полу. Почему-то запомнилось, что, когда хозяева топили печку, с потолка, крашенного масляной краской, падали капли воды. Это был обычный конденсат. Всё тогда делалось без проволочек. Уже на следующий день, как и все, я приступил к работе токарем в цехе № 81 Ижевского механического завода № 74 Наркомата вооружений, а брат работал токарем на инструментальном участке в цехе № 72. Вот когда пригодились навыки работы на станках, полученные на практике. От дома до завода и института, где мы продолжили учёбу, было три километра. Ерунда в хорошую погоду, а вот в морозы под 30 градусов, которыми была отмечена поздняя осень и начало зимы 41-го года, приходилось преодолевать это расстояние вприпрыжку. На рабочем месте было тепло. За смену я обтачивал четырнадцать стволов для противотанковых ружей.

Надо заметить, что всё, что было заложено в постановлении относительно студентов, подписанном И. В. Сталиным ещё летом, в самом начале войны, неукоснительно выполнялось. Для нас, третьекурсников, была установлена укороченная рабочая смена — шесть часов. На станке я работал с восьми вечера до двух ночи. Потом бежал домой и ложился спать. А с девяти утра и до вечера мы слушали лекции наших преподавателей, которые приехали из Москвы вместе с нами. Учебный процесс шёл своим чередом. Его отличало только одно — высочайшая требовательность к студентам. Понятие — иметь «хвост» после сессии — не допускалось в принципе. По прошествии нескольких месяцев меня перевели на соседний завод № 524, работал по тому же распорядку, был занят на сборке и подгонке приёмного устройства для пулемётной ленты известной «машины» с русским именем «Максим».

Незадолго до начала контрнаступления наших войск и разгрома немцев под Москвой первый и второй курсы нашего института призвали в Красную Армию. Повестку получил и мой брат. Он надел военную шинель, но вместе с другими остался в городе. Дело в том, что студенты проходили восьмимесячную подготовку в Ленинградском военно-техническом училище, которое было эвакуировано в Ижевск, после чего им присваивалось звание лейтенанта. Я проводил брата. Мы пошли на рынок, купили молока и выпили за то, чтобы победить и вернуться в институт.

В 1943 году мы возвратились к себе в Лефортово. Каникул, разумеется, никаких не было. В столице работали на разных предприятиях. Окна моей квартиры сегодня смотрят на Большой Устьинский мост через Москву-реку, по нему бегут трамваи в сторону Павелецкого вокзала. Именно там, рядом с этим вокзалом, в военные летние «каникулы» на труболитейном заводе мне довелось работать ремонтником электротельферов (подъёмников) в стержневом цехе, где делались отливки корпусов стокилограммовых авиабомб. Рабочий день в каникулы был без скидок на учёбу и длился 16 часов. После смены едва доедешь до общежития — пластом в койку. Рано утром просыпаешься — и снова на завод без малейшего опоздания!

Ещё до возвращения института из Ижевска, на четвёртом курсе, у нас началась специализация. Моим направлением по рекомендации профессора Юрия Александровича Победоносцева, который в дальнейшем сыграл большую роль в моей судьбе, стала ракетная техника. Он читал лекции по этому предмету и вёл у нас практические занятия. Профессор Победоносцев был одним из создателей знаменитой ракетной установки залпового огня «Катюша». В начале тридцатых годов он работал в легендарной Группе изучения реактивного движения. В ГИРДе были три проектно-конструкторских бригады, которые возглавляли М. К. Тихонравов, Ю. А. Победоносцев и С. П. Королёв. Бригада, возглавляемая Юрием Александровичем, сделала первую в нашей стране сверхзвуковую аэродинамическую трубу, создала и впервые испытала в полёте прямоточные воздушно-реактивные двигатели на твёрдом топливе. Потом в Реактивном научно-исследовательском институте он разрабатывал теорию пороховых ракетных двигателей, которая была использована при создании «Катюши». Уже позже преддипломную практику я проходил в НИИ-1 (сегодня — это Московский институт теплотехники), где, собственно, и зарождалась почти вся отечественная ракетная техника. В институте уже тогда шли разработки ракет на твёрдом и жидком топливе. Там уже в 1944 году начались работы над баллистическими ракетами большой дальности. Одно время Ю. А. Победоносцев был Главным конструктором этого института, позже МИТ возглавил Александр Давидович Надирадзе, будущий академик, дважды Герой Социалистического Труда. Когда настал момент подготовки дипломного проекта, выбор для меня был несложным. К тому времени я очень увлёкся проблемами ракетостроения. Название темы моей дипломной работы — «Ракетный комплекс повышенной дальности для борьбы с танками». Моим научным руководителем стал профессор Ю. А. Победоносцев.