Бенгт Янгфельдт - Ставка - жизнь. Владимир Маяковский и его круг

Работа над “Клопом” была изнурительной, Маяковский трудился круглые сутки и почти не спал. Но работа изматывала его не только физически, но и потому, что пьеса была вариацией главной темы его творчества — и теперь эта тема в первый раз за многие годы проявилась в полную силу. Татьяна постоянно присутствовала в его мыслях, и пьесу он дописывал ручкой Waterman, которую она ему подарила. “НАДЕЮСЬ ЕХАТЬ ЛЕЧИТЬСЯ ОТДЫХАТЬ НЕОБХОДИМО РИВИЕРУ ПРОШУ ПОХЛОПОТАТЬ ВМЕСТЕ ЭЛЬЗОЙ ТЕЛЕГРАФИРУЙ ПИШИ ЛЮБЛЮ СКУЧАЮ ЦЕЛУЮ ТВОЙ ВОЛ”, — телеграфировал он 13 января. Наташе Брюханенко, навестившей Маяковского в январе, он с “большим дружеским доверием” сообщил, что застрелится, если не встретится с женщиной, которую любит. Но Наташа доверия не оправдала: опасаясь за его жизнь, она немедленно позвонила и обо всем рассказала Лили…

Маяковский не мог уехать до премьеры “Клопа”, которая состоялась 13 февраля и, за редкими исключениями, была принята критикой благожелательно. Но уже на следующий день он покинул Москву. С российской границы он послал Татьяне телеграмму: “ЕДУ СЕГОДНЯ ОТАНОВЛЮСЬ ПРАГЕ БЕРЛИНЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ”. Причиной, по которой Маяковский, несмотря на тоску по Татьяне, ехал через Прагу и Берлин, были деньги. 1 февраля он подписал с Госиздатом генеральный договор, отдав ему права на публикацию “всех произведений, как издававшихся, так и еще неизданных, а также тех, которые будут созданы автором в течение срока действия договора (4-х лет)”. В ответ на это издательство обязалось выплачивать ему ежемесячную зарплату около юоо рублей, что дало бы ему “возможность работать без спешки, не теряя время на разную договорную волокиту”. Но, учитывая его планы на будущее, договора с Госиздатом было недостаточно, и Маяковский крайне нуждался в дополнительных источниках дохода.

Поэтому Маяковский поехал в Прагу, где к “Клопу” проявили интерес. Роман Якобсон организовал ему встречу с заведующим репертуаром Виноградского театра, и Маяковский прочитал ему пьесу; но, несмотря на то что новаторская драматургия и мастерское чтение произвели сильное впечатление, контракт

Маяковский со Всеволодом Мейерхольдом и молодым Дмитрием Шостаковичем во время репетиции “Клопа”. Рядом с Маяковским стоит Александр Родченко, который рисовал костюмы для второй части пьесы, где действие происходит в 1979 г.

не состоялся, и Маяковский покинул Прагу уже на следующий день; по словам Якобсона, он “рвался во-всю в Париж” и открыто говорил о своей любви к Татьяне: “Вот, полюбил, и тут же все отбрасываю в сторону”.

Во время этого пражского визита Маяковскому был оказан гораздо более прохладный прием в советской миссии, чем два года назад. “Из-за него или из-за меня, я не знаю”, — вспоминал Якобсон, который, однако, слышал от приезжих из Москвы, что ‘считалось уже выгодным и шиком [Маяковского] шпынять, что нападал на него каждый, кому не лень”.

Если Прага принесла разочарование, то в Берлине обстоятельства сложились лучше. Там он подписал с издательством ‘Малик” договор, который надеялся заключить еще прошлой осенью, — это был немецкий вариант генерального договора с Госиздатом. Поставив подпись, он смог поехать дальше, в Париж:

“ПРИЕДУ ЗАВТРА ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО ДВА ЧАСА ГОЛУБЫМ ЭКСПРЕССОМ”, — телеграфировал он Татьяне 21 февраля.

“Он вернулся еще более влюбленным, чем уехал”, — вспоминала Татьяна, получившая в подарок рукопись “Клопа”. Во время двухмесячного пребывания Маяковского во Франции они виделись ежедневно. “В.В. забирает у меня все свободное время”, — сообщала Татьяна матери, объясняя, почему пишет так редко. Их излюбленными местами были “Куполь” и маленький ресторанчик “Гранд шомьер” на Монпарнасе. Поскольку последних американских и французских фильмов в Советском Союзе не показывали, они часто ходили в кино, и свой первый звуковой фильм Маяковский посмотрел вместе с Татьяной в кинотеатре News.

Как и прежде, он поддерживал контакты с Эльзой, но теперь они встречались реже и общение стало менее доверительным. Эльза больше не жила в “Истрии”, 6 ноября 1928 года, вскоре после того, как Маяковский познакомился с Татьяной, Эльза встретила французского поэта-сюрреалиста Луи Арагона, и они мгновенно полюбили друг друга. Знакомство с Арагоном произошло в период, когда Эльза стояла на распутье. Брак с Триоле изжил себя давно, ее личная жизнь складывалась неудачно, у нее не было денег, и как писатель она была известна только в СССР. Осенью 1928 года положение стало настолько отчаянным, что Эльза попросила Маяковского помочь ей вернуться на родину. И вот после пары неудачных романов она знакомится с Арагоном, к которому переезжает уже через два месяца! Новая любовь единым махом изменила ее жизненную ситуацию и, кроме того, принесла равновесие в вечное соперничество со старшей сестрой: теперь рядом с Эльзой тоже был великий поэт…

Маяковский и Татьяна проводили выходные в Ле-Туке или Довиле на Атлантическом побережье Франции, где их никто нетревожил и где находились казино, привлекавшие возможностью пополнить дорожную кассу. Маяковский был щедрым, даже расточительным кавалером, и кошелек с каждым днем становился тоньше. Он надеялся на деньги от Госиздата, но го марта Лили сообщила, что ей отказали в переводе валюты в Париж. Эту неудачу Маяковский попытался компенсировать за игорным столом, но ему не везло. Он так проигрался в рулетку, что им пришлось добираться до Парижа автостопом. “Он великолепно играл во все игры, — вспоминала Татьяна, — но там были люди, которые играли лучше него”.

Через два дня после того, как он узнал о замороженном денежном переводе, Маяковский уехал в Ниццу “на сколько хватит, — сообщал он Лили в единственном из сохранившихся писем этого периода, — хватит очевидно только на самую капельку”. Поездка в Ниццу преследовала две цели: с одной стороны, он хотел попытать счастья в казино Монте-Карло, с другой — встретиться с американскими подругами.

Его ждала двойная неудача. В Монте-Карло Маяковский проиграл свои последние франки и, голодный, был вынужден взять взаймы у Юрия Анненкова, который уже несколько лет жил во Франции и с которым он случайно встретился в Ницце. На вопрос Маяковского, когда он планирует вернуться в Москву, Анненков ответил, что даже не думает об этом, потому что хочет остаться художником. “Маяковский хлопнул меня по плечу, — вспоминал Анненков, — и, сразу помрачнев, произнес хриплым голосом: “А я — возвращаюсь… так как я уже перестал быть поэтом”. Затем произошла поистине драматическая сцена: Маяковский разрыдался и прошептал едва слышно: “Теперь я… чиновник..”