Яков Свет - Колумб

А папский легат Алессандро Джеральдини отметил, что Колумб жил в крайней нищете и прибыл в «один из монастырей Бетики [Андалузии] истомленный и униженный, нуждаясь в хлебе насущном» (42, IV, 505).

Очевидно, письмо королеве Хуан Перес отправил в середине октября 1491 года, а в ноябре по вызову Изабеллы Колумб и его новый покровитель прибыли в лагерь Санта-Фе.

В королевской ставке собрались все влиятельные сановники обеих корон. Кроме Антонио де Марчены (который, впрочем, к числу сановников не принадлежал; Марчену в качестве негласного советника с успехом заменял Хуан Перес) и Алонсо де Кинтанильи, всю зиму 1491/92 года просидевшего в Бургосе.

Здесь же находился папский легат, генуэзский прелат Алессандро Джеральдини, горячий сторонник своего пока еще не великого земляка.

2 января 1492 года Гранада капитулировала. Одиннадцатилетняя война окончилась, и ничто не мешало теперь королевской чете вернуться к делу Колумба.

В январе 1492 года оно было разрешено.

Вершина, которую Колумб упорно и порой безуспешно штурмовал семь лет, была взята.

При каких обстоятельствах, мы это скоро увидим. Но прежде чем приступить к изложению событий января 1492 года, отметим, что путь к малоприступной вершине автор проекта западного пути преодолел лишь потому, что в решающий момент его поддержали мощные и влиятельные покровители и союзники.

О них и следует замолвить слово в предпоследней главе той части книги, которая посвящена семилетним мытарствам великого мореплавателя.

Итак, cui prodest? Кому выгоден был проект плавания западным путем в Индию, кто, в чаянии грядущих доходов от этого заморского предприятия, счел нужным поддержать генуэзского искателя новых дорог в Азию?

Лас Касас отвечает на этот вопрос так: Колумбу помогли влиятельные царедворцы: архиепископ толедский, кардинал Педро Гонсалес де Мендоса, наставник принца Хуана доминиканец Диего де Деса, Эрнандо Талавера, командор Гутьерре де Карденас, камергер короля Фердинанда Хуан Кабрера и хранитель казны того же короля Луис де Сантанхель (77, I, 156).

Список благожелательных сановников следует еще дополнить, включив в него имена Алонсо Кинтанильи и казначея короля Фердинанда Габриеля Санчеса.

Из этой восьмерки трое — Кинтанилья, Сантанхель и Санчес — деятели, прямо и непосредственно связанные с купцами и банкирами Кастилии и Арагона. Но и эта троица, и прочие пятеро влиятельных царедворцев — лишь вершина айсберга, подводная часть которого скрыта от глаз биографов великого мореплавателя.

В пучине таятся неродовитые, не слишком, казалось бы, видные и порой совершенно неведомые историкам личности, которые, однако, сыграли решающую роль в судьбе Колумбова предприятия.

На вопрос «cui prodest?» именно они могли бы ответить однозначно и единодушно: НАМ!

В 1252 году, спустя четыре года после завоевания Севильи кастильским королем Фернандо III, генуэзская торговая колония в этом городе добилась для себя всевозможных привилегий. Им, генуэзцам, отведен был особый квартал, со своим консулом, биржей и тюрьмой. Селились они вдоль Калье-де-Хенова — Генуэзской улицы, которая выходила к севильскому кафедральному собору. Эта севильская Генуя росла и набирала силы в последующие полтора века, и к концу XV столетия не менее сотни лигурийских семейств проживало в столице Андалузии.

Некоторые генуэзские выходцы натурализовались в Кастилии, и их примеру последовали кое-какие представители Флоренции, а этот город также имел свою колонию в Севилье, хоть она не столь была многочисленной.

Франческо Пинелли стал сеньором Франсиско Пинело, синдиком Севильи, ее почетным гражданином, и проживал он на севильском Уолл-стрите, знаменитой Калье-де-лос-Сьерпес — Змеиной улице, где обитали богатейшие банкиры и купцы Кастилии. Кстати говоря, эта узкая и кривая улица была продолжением Калье-де-Хенова.

Его соседом был банкир Хуаното Берарди, в прошлом флорентийский купец Джанотто Джеральди.

На севильской лонхе — фондовой бирже, на хлебном рынке, в гавани Пинело и Берарди чувствовали себя в родной стихии. С ними тесно были связаны агенты главного эконома Кастилии Алонсо де Кинтанильи, они под соответствующие проценты ссужали деньги королеве и действовали в качестве откупщиков, арендуя различные податные сборы.

Оба эти дома вели торговлю с Италией, генуэзский альберго Пинелли не имел секретов от севильской фирмы «Пинело».

Деятельность Пинело и Берарди совсем нетрудно проследить по документам, в которых запечатлена история заморских экспедиций Колумба. Это часть айсберга, которая чуть выдается над поверхностью моря.

Глубинные его зоны прощупать труднее. Но такой зондаж возможен. В 1930 году в Испании вышел четырехтомный перечень нотариальных актов, заключенных в Севилье за время с 1493 по 1589 год (51) [46].

В этом перечне 5367 актов. 327 документов отражают деятельность севильских генуэзцев, 23 — севильских флорентийцев.

Просматривая эти акты, невольно забываешь, что составлены они на берегах Гвадалквивира. Так и кажется, что это документы из генуэзских архивов и что скрепляли их подписями не на Калье-де-Хенова или Калье-де-лос-Меркадерос в Севилье, а на площади Сен-Сиро или у Палаццо ди Сан-Джорджо в Старой Генуе.

Знакомые имена: Гримальди — их четверо: Гаспар, Баттиста, Эстеван, Мельчор. Это родичи покровителей Колумба, и их с распростертыми объятиями принял в городе Санто-Доминго, столице острова Эспаньолы, его наследник Диего Колон.

Далее встречаются фамилии Дориа, Ломеллини, Палавиччини (этих генуэзцев в Кастилии переименовали в Плавесинов), Адорно, Сальваджо, Риваролло, Монлеоне, Итальяно, Леардо, Каримо, и, конечно, в перечне имеются имена компаньонов (а быть может, и конкурентов) семейства Чеетурионе из дома Спинола.

К сожалению, очень мало актов датировано концом XV века, большинство документов относится к десятым — сороковым годам XVI века.

Но бросается в глаза одно «сквозное» обстоятельство. Все акты связаны с кастильскими заморскими предприятиями. Генуэзские торговые дома в Севилье ведут прибыльные операции на новооткрытых землях, создается впечатление, что ради них ходил в Море-Океан и отыскивал богатые острова и материки их земляк Христофор Колумб.

Севилья сразу же после возвращения великого мореплавателя из его первой экспедиции стала отправным пунктом для всех последующих кастильских заморских флотилий. Гвадалквивир теперь уже впадал не в Кадисский залив, а в далекое Антильское море. Монополия Севильи на торговлю с Новым Светом была закреплена законом, и в течение двухсот лет к севильской гавани привязаны были все заморские владения Испании.

О таком успехе, разумеется, и мечтать не могли господа Пинелли-Пинело, Джеральди-Берарди, Чентурионе и Спинола в 1489 или 1491 году, но и тогда они предвидели выгоды дальней экспедиции Колумба.