Евгений Анисимов - Генерал Багратион. Жизнь и война

Известно, что Наполеон был страшно разочарован тем, что Багратион ушел из западни, и во всем обвинял своего брата Жерома. А. Коленкур писал: «По словам императора, король своими действиями помешал операциям князя Экмюльского и был повинен в том, что Багратион ускользнул от князя и таким образом был потерян результат начального периода кампании»11. По одной из версий, Жером, переправившийся 18 июня через Неман в Гродно и встреченный там местным польским обществом как освободитель, «загулял» на четыре дня и упустил время, чтобы ударить по Багратиону, двинувшемуся как раз в тот день, 18 июня, из Слонима на Новозыбков. Впрочем, есть и другая версия — так сказать, сугубо «местническая». А. Коленкур писал, что Жером был страшно обижен на брата за то, что тот подчинил его корпус маршалу Даву. «Маршал, — читаем мы в мемуарах Коленкура, — сознавая всю важность операции, которую ему поручил император, ускорил свои переходы, ибо знал, что Багратиону придется пройти длинными и трудными дефиле между огромными болотами, и решил подойти раньше его к выходу из этих дефиле, хотя бы с головными частями своей колонны. Он предупредил короля о своем движении, об имеющихся у него сведениях и о своих планах и предписал ему осведомить об этом Понятовского и теснить Багратиона меж двух огней. Но король был недоволен тем, что он оказался под начальством маршала, и не хотел считаться ни с обстоятельствами, ни с достоинством человека, который был победителем в стольких сражениях и которому он был даже обязан своей короной; раздосадованный, он не исполнил приказа, не заботясь о последствиях неповиновения своему брату и маршалу, и даже не уведомил о полученном приказе Понятовского, который мог бы выполнить его хотя бы частично. Он плохо принял офицера, привезшего приказ, позволил себе даже неуместные замечания», а позже вообще покинул армию. Впрочем, есть сведения, что Жером был отстранен от командования самим императором. «Когда подумаешь о том значении, которое имели бы для всего хода дел разгром корпуса Багратиона и достижение такого результата в самом начале кампании благодаря первому же маневру императора и прекрасным распоряжениям маршала, — заканчивает Коленкур, — то нельзя не почувствовать горечь при виде того, как великому полководцу изменили его близкие еще до того, как ему изменила судьба»34.

Теперь, сопоставляя даты, можно понять, что у Наполеона были веские основания гневаться на задержавшегося в Гродно брата: если бы тот выступил из Гродно даже не 18-го, а 19 июня и достиг Новогрудка 21—22-го числа, то он наверняка поставил бы Багратиона между двух огней, отрезал бы 2-ю армию, которая как раз 22 июня подходила к переправе у

Николаева. Наполеон в гневе писал брату: «Невозможно маневрировать хуже, вы будете причиною, что Багратион успеет уйти и я лишусь плода самых искусных соображений, лучшего случая, какой, может быть, более не представится во весь поход»35.

Польский участник похода Жерома Бонапарта также считал, что задуманный Наполеоном маневр, который «мог иметь для Багратиона самые роковые последствия, был выполнен королем Вестфальским так неумело, с таким незнанием военного дела, что ббльшая часть дальнейших неудач явилась результатом этой ошибки». То, что Жером задержался в своем движении, стало главным проявлением той «неслыханной бездарности», которая «и спасла Багратиона»31.

Н. А. Троицкий, подвергший жесткой (и в большинстве своем справедливой) критике тенденциозные интерпретации и оценки в советской и постсоветской литературе многих эпизодов и событий войны 1812 года, писал: «Наши историки — от П. А. Жилина до Ю. Н. Гуляева и В. Т. Соглаева — объясняют спасительный марш 2-й армии только “большим воинским мастерством”, “искусным маневрированием” Багратиона. Между тем сам Багратион понимал, что если бы не гродненский “загул” Жерома (“дураки меня выпустили”31), никакое искусство маневра, скорее всего, не спасло бы 2-ю армию от гибели»38. В данном случае мне кажется, что, с одной стороны, Троицкий не учел некоторых, так сказать, «смеховых» особенностей гаерского стиля, присущего ряду писем Багратиона, на чем я остановлюсь ниже, а во-вторых, спасение Багратиона было обусловлено все-таки не только опозданием Жерома. Ведь уже после того, как брат Наполеона (между прочим — моряк по своей военной профессии) вошел в боевое соприкосновение с армией Багратиона, он не проявил себя как талантливый полководец и явно не стремился атаковать 2-ю армию своими основными силами. Это особенно отчетливо проявилось в сражении под Миром, которое ограничилось резней казаков Платова и кавалеристов Понятовского. Между тем как раз тогда у Жерома, по признанию самого Багратиона, была возможность навязать русским большое сражение. Именно тогда-то он мог исправить свою досадную ошибку — следствие задержки в Гродно. Неслучайным кажется, что только 1 июля (уже после прибытия Жерома и Понятовского в Несвиж) донеслись раскаты грома из Главной квартиры французов — Наполеон резко упрекал брата и сурово отчитал за бездеятельность Понятовского, который тоже не проявил себя как полководец. Тогда в раздражении Наполеон даже назвал Понятовского изменником39. Но и после этого нагоняя Жером и Понятовский не смогли навязать Багратиону сражение у следующего пункта — селения Романова. Как и под Миром, победа опять была на стороне казаков и драгун. И здесь, как и раньше под Миром, Жером так и не ввел в бой основные силы своего корпуса, а 4 июля внезапно оставил корпус и уехал в Варшаву. Командование войсками перешло к Понятовскому.

Поэтому я думаю, что Жером, ведший себя так нерешительно, вряд ли смог бы воспрепятствовать Багратиону в его прорыве из Николаева на юг. 2-я армия, имевшая численный перевес, скорее всего прорвалась бы — все-таки воевавшие под знаменами новоиспеченного короля вестфальцы не были столь искусны в бою, как французы, или столь отчаянны, как поляки. Как считали современники, «вестфальский корпус… служил неохотно, и на него нельзя было твердо положиться»; в сражении под Смоленском под командой Ожеро эта незавидная репутация была подтверждена, а в Бородинской битве корпус «растаял, как весенний снег»40. То, что Багратион обладал ббльшим воинским мастерством, чем Жером или Понятовский, кажется несомненным. Именно благодаря своему полководческому таланту, умению использовать ошибки противника Багратион искусным маневрированием успешно вывел из-под удара свою армию и все приставшие к ней обозы с армейским имуществом (в том числе принадлежавшие 1-й армии), а также больными, ранеными и пленными. Весь этот «тяжелый багаж» был благополучно отправлен в Мозырь и спасен от разграбления французским и польским авангардами.