Борис Данилов - Жизнь-поиск

Мы пробыли в Петропавловске четыре дня. На заводах работала в основном местная молодежь. Тонкости новаторского мастерства, которые имело смысл показывать на заводах Ленинграда или Москвы, здесь, пожалуй, были не нужны, во всяком случае, они не были здесь главным. На здешних заводах, например, еще не знали резцов с механическим креплением неперетачиваемых пластинок, уже вошедших в обиход в Москве, Ленинграде, Киеве и других промышленных центрах. Токари работали резцами с напаянными пластинками твердого сплава.

Если вспомнить, что «успех завода держится на острие резца», то надо признать, что положение на новых целинных заводах было неважное. Почти все они не выполняли план. Тысячи гектаров пшеницы оставались нескошенными из-за того, что сельхозмашины застревали на заводах в ремонте, а новых машин заводы выпускали тоже мало. Все это коротко обрисовал нам Ивановский, да мы и сами многое видели.

Токари Стешин и я, фрезеровщик Александров со своими чемоданами пошли в механические цехи; сварщик Шалупов отправился на завод сельхозмашин; слесари Антропов и Чикарев — в инструментальный цех.

С Александром Степановичем Стешиным было очень легко работать. Вот он подходит к какому-нибудь молодому токарю, обрабатывающему крупные детали:

— Послушай, парень, что это ты на таких малых оборотах работаешь? У тебя что, станок неисправный?

— Да нет, станок хороший, — неторопливо отвечает токарь, — да, вишь ты, быстрее нельзя, резец сядет, а точить его негде, кругов для заточки не подвезли…

Да, незавидное положение, — в тон ему говорит Стешин, — этак ты до морковкина заговенья свой вал точить будешь! А поставь-ка вот этот резачок по центру, да попробуем пустить станок раза в четыре побыстрее.

Стешин доставал из чемодана свой резец с белой керамической пластинкой, и парень, недоверчиво повертев в руках, ставил его на станок.

На такой скорости не пойдет, сядет твой резец, — с опаской говорит парень.

Ну давай я пройду первую стружку, а потом ты продолжишь, — говорит Стешин и привычным движением включает самоход.

В это время у станка собирались чуть ли не все токари цеха. Резец Стешина стоял, что называется, «насмерть». Хозяин станка довольно улыбался, но потом снова мрачнел:

— А вот сядет твой резец, куда пойдешь его затачивать?

— Не надо его затачивать, а если он все-таки затупится, ты его только поверни другой гранью, — говорит невозмутимо Александр Степанович.

— Ну а если все пять граней затупятся, тогда что делать? — не унимается дотошный сибиряк.

Стешин вытаскивает из чемодана коробочку, в которой лежит множество пластинок.

— Конечно, затупить все пять граней — дело долгое, ты же видишь, как резец работает. Ну а уж если затупятся все, то сними пластинку — она ведь не припаяна, поставь другую, подверни вот этот болтик, и все, опять работай целую неделю.

Стешин протянул парню коробочку с пластинками. Тот бережно ее взял, при глубоком молчании окружающих станочников внимательно осмотрел и протянул обратно Стешину.

— Да нет, зачем же мне отдаешь, бери себе и работай на доброе здоровье, — говорит Стешин.

Все сразу зашумели:

— Теперь наш Васек покажет, как надо работать! Везет парню!

— А кто еще хочет работать новыми резцами? Я могу дать! — говорит Стешин, открывая чемодан.

Сначала все смотрели на него недоверчиво: не смеется ли? Потом один токарь, за ним другой, третий заговорили: дай мне, дай мне!

Опытный завод Всесоюзного инструментального института, начальник лаборатории резания ученый Акимов (член президиума Совета новаторов Москвы) снабдили нас перед отъездом изрядным количеством пластинок, и Стешин щедро раздавал их.

— Только, ребята, державки для этих пластинок придется сделать самим. Вот вам чертеж, державок у меня нет. — Стешин закрывал свой чемодан. — Где у вас можно помыть руки?

Удивление и восхищение вызвали выступления нашего сварщика-новатора Шалупова. Его решительно не хотели отпускать с завода, где он своими электродами за полтора-два часа сварил десятки деталей, которые считались «безнадежными» и подлежащими сдаче в металлолом. Шалупов обучил местных сварщиков работать с новыми электродами и оставил их, сколько было можно. Потом Шалупов обратил внимание Ивановского на недостаточное давление кислорода в баллонах, что значительно уменьшало производительность труда сварщиков. Местное руководство то ли не знало об этом, то ли просто не обращало внимания.

Секретарь горкома очень благодарил московского специалиста и за его указания, и за обучение сварщиков, и за электроды.

…Из Петропавловска нас вызвали в Кокчетав. Там нас тоже встретил секретарь горкома по промышленности и инструкторы отдела. Видимо, Ивановский сообщил по телефону, что мы за люди, и в горкоме нас уже ждали главные инженеры нескольких кокчетавских заводов. Мы показали то, что у нас было в чемоданах, и договорились, что будем на заводах с утра на следующий день.

Все наши перелеты, переезды и выступления были организованы четко, но, что называется, «на пределе», так что мы едва успевали пообедать, и то часов в пять-шесть вечера. Да иначе и не могло быть, так как надо было побывать в шести городах, выступить на десятках заводов, а времени в нашем распоряжении было всего 10 дней.

Постепенно мы привыкли к такому стремительному ритму жизни. Все члены бригады крепко сдружились между собой и с веселой шуткой и легким подтруниванием друг над другом довольно легко выполняли эту достаточно нелегкую работу.

Наша работа на кокчетавских заводах продолжалась два дня и была примерно такой же, что и на заводах Петропавловска. Секретарь горкома по промышленности оказался знатоком металлообработки, он присутствовал на всех наших выступлениях, сам вникал в тонкости новинок. Это был человек кипучей энергии. Мы просто удивлялись, как это он везде поспевает: решает массу всяческих вопросов в горкоме через сопровождавших его инструкторов и не отстает от нас ни на шаг.

На механическом заводе он подвел меня к невысокому пареньку, работавшему на новеньком станке 1К62, видимо только что привезенном из Москвы.

Вот наш лучший молодой токарь. Он нарезает резьбы на очень ответственных деталях. Он комсомолец, один из первых наших целинников. Как дела, Миша? — дружески спросил он у токаря.

Да ничего, Сергей Ефимович, — ответил Миша, — только медленно резьба режется, резцы садятся!

Миша нарезал метрическую резьбу 100 X 2 на больших стальных фланцах. Около станка стояли стопки деталей, ожидающих своей очереди.

Да, — сказал я, — скоростенка невысока. А сколько проходов делаешь, Миша?

Приходится делать проходов пятнадцать, — ответил он.