Джордж Стил - Плавание «Сидрэгона»

Я приказал вахтенному офицеру доложить мне, когда концентрация айсбергов увеличится приблизительно до одного на квадратную милю.

— Есть, есть, сэр! Ждать вам придется недолго, — бодро ответил Леги.

Однако для меня это время тянулось долго., Когда доклады об айсбергах стали поступать все чаще и чаще, спать стало совершенно невозможно. На койке меня удерживало лишь какое-то странное упрямство. Я хотел показать, что этот небывалый прорыв нашего корабля в гущу айсбергов не особенно-то меня и волнует. Позднее нам предстояло попасть в еще более сложные ситуации, поэтому мое отношение к нынешней, менее сложной обстановке могло оказать нежелательное действие на экипаж. Однако вскоре простое благоразумие заставило меня уменьшить скорость хода до десяти узлов. Но даже и после этого корабль, казалось, непрерывно поворачивал то в одну, то в другую сторону.

Без десяти шесть поступил долгожданный доклад: несколько последних айсбергов были расположены приблизительно по одному на квадратную милю. Куда бы корабль ни повернул, везде впереди него оказывались айсберги. Продвигаться вперед, конечно, было еще возможно, но способность лодки идти в подводном положении среди айсбергов была полностью доказана, и теперь вполне можно было взглянуть на эти гиганты из надводного положения. Приказав вызвать на посты специальную штурманскую группу для нанесения на карту обнаруженных айсбергов, я быстро оделся и направился в центральный пост.

— Всплывайте на сорок пять метров, Леги, и удифферентуйте лодку без хода, — приказал я вахтенному офицеру, стоявшему на перископной площадке.

Стоя рядом и с наслаждением потягивая маленькими глотками горячий кофе, я наблюдал, как он мастерски вывел лодку на заданную глубину и, застопорив машины, удифферентовал ее, добившись абсолютно неподвижного положения корабля.

Офицеры, старшины и матросы штурманской группы занимали свои места по расписанию. Появились перископные камеры, специальные планшеты с прикрепленными к ним разграфленными листами бумаги для записи данных, бумага с гониометрической сеткой, блокноты для зарисовок и специальный вахтенный журнал. Включили специальный аппарат для записи «звуковой характеристики» каждого айсберга. Немногие бывшие до этого свободными уголки в центральном посту вскоре заполнились офицерами, матросами и старшинами. Почти у каждого на шее висел фотоаппарат, приготовленный для съемки окружавших лодку ледяных гигантов. В голосах, в блеске глаз, в улыбках, в шутках — во всем чувствовалось возбуждение, предвкушение неожиданного зрелища. Я просмотрел показания всех наших эхоледомеров.

— Кажется, над нами чисто, — произнес я дрожащим от волнения голосом, обращаясь к своему первому заместителю, старшему помощнику командира капитан-лейтенанту Стронгу, который стоял справа от меня у перископной площадки и руководил деятельностью штурманской группы.

— Абсолютно чисто, сэр. Ближайший айсберг на пеленге триста пятьдесят семь градусов, дистанция восемь с половиной кабельтовых, — четко доложил он. В его обычно спокойном голосе на этот раз явно слышалась плохо скрываемая нотка возбуждения.

Очень медленно я всплыл на перископную глубину. Случайно над нами мог оказаться необнаруженный кусок айсберга, который причинил бы нашему кораблю серьезные повреждения, если бы мы столкнулись с ним во время быстрого всплытия. Когда стрелка глубиномера подошла к цифре, означавшей, что ограждение мостика находится над поверхностью воды, я осторожно поднял перископ. Все находившиеся в центральном посту следили за мной, затаив дыхание.

— Единственное, что я вижу, — это туман! — воскликнул я страдальческим голосом.

Со всех сторон послышался вздох разочарования.

Если не считать нескольких метров чистого пространства вокруг перископа, нас со всех сторон окутывала серая непроницаемая стена тумана. Однако мне было видно, что льда над находящимся под водой корпусом лодки не было.

— Всплывать! — приказал я резко.

Помещение центрального поста сразу же заполнилось шипением и свистом поступающего в балластные цистерны воздуха высокого давления и вытесняемой из них воды. Мне было видно через перископ, как из воды медленно появилась сверкающая черная палуба лодки. Из многочисленных вентиляционных отверстий водопроницаемых надстроек скатывались белые пенящиеся каскады воды.

— Отдраить люк! Стравить давление! — крикнул я невидимому старшине-рулевому, находившемуся на трапе в высокой вертикальной шахте, ведущей на мостик.

Повернув штурвал кремарьерного затвора, он ослабил металлические пальцы, прижимавшие крышку люка к опорному кольцу в гнезде. Под действием сильной пружины тяжелая стальная крышка слегка отошла от гнезда. Сквозь образовавшуюся узкую щель из лодки со свистом начал выходить сжатый воздух.

— Люк отдраен! — доложил старшина-рулевой.

Если бы мы допустили ошибку и отдраили люк, не всплыв на поверхность, через щель в центральный пост ворвался бы стремительный поток воды, однако слегка приоткрытый люк в этом случае без особых усилий можно было бы снова задраить [4] Простой расчет показывает, что при средней площади поверхности люка, составляющей около 3500 квадратных сантиметров, давление столба воды на люк на глубине 10 метров равно 3,5 тонны, на глубине 10 сантиметров — 35 килограммам. Читатель может представить, что открыть рубочный люк при нахождении подводной лодки под водой — задача далеко не простая. — Прим. ред. .

— Открыть люк! — скомандовал я.

Леги, несмотря на тяжелый вес и неудобную зимнюю одежду, проворно поднялся по трапу и вышел через открытый люк на мостик. За ним быстро последовал и я.

Как только я поднялся по трапу к выходу из люка на верхнюю площадку мостика, голову и плечи мгновенно окутали мельчайшие водяные брызги, а в лицо и руки ударил холодный воздух. Металлические поручни на трапе для спуска на ходовой мостик были обжигающе холодными. Атмосфера напоминала мне густой туман в ранние утренние часы, который в зимнее время часто окутывал наш родной Нью-Лондон в Коннектикуте. На мне был шерстяной костюм, поэтому первые несколько секунд воздух показался мне не слишком холодным, но проклятый густой туман был совершенно непроницаем. Мертвую тишину моря Баффина нарушал только гул воздуходувки низкого давления, вытеснявшей остатки воды из балластных цистерн. Я с тревогой оглянулся вокруг. Ведь рядом с нами находился добрый десяток айсбергов. Как мне хотелось в тот момент, чтобы туман рассеялся!

Не успел я подумать об этом, как в динамике системы корабельной трансляции раздался необычайно возбужденный голос Стронга: