Дэниел Сташауэр - Рассказчик: Жизнь Артура Конан Дойла

"Знак четырех" вышел в "Липпинкотте" одновременно по обе стороны Атлантики — в феврале 1890 года. Отзывы рецензентов были исключительно благоприятными. "Это самая лучшая история из всех читанных мной", — написал один рецензент. Конан Дойл полностью оправдал и доверие Стоддарта, и расходы на издание, включив в сюжет тайну запертой комнаты (как в "Убийстве на улице Морг" Эдгара По), похищенное сокровище, любовное увлечение доктора Ватсона, злобного карлика с трубкой для выдувания отравленных стрел-колючек и — в качестве кульминации — погоню на полицейском катере по Темзе. Поскольку в то время Дойл еще недостаточно хорошо знал Лондон, при выборе мест действия ему пришлось пользоваться картой. Проще всего оказалось описать роман между доктором Ватсоном и клиенткой Холмса Мэри Морстен, чье "милое и располагающее" выражение лица наводит на мысль о жене писателя Луизе.

В "Знаке четырех" Конан Дойл закрепил все находки "Этюда в багровых тонах" и усложнил образ Холмса. Но несмотря на все достоинства, в повесть из-за спешки вкрались нелепые ошибки, до сих пор озадачивающие "шерлокианцев". Наиболее известная из них — это могут подтвердить все почитатели Холмса — запутанная история военного ранения доктора Ватсона. Из "Этюда в багровых тонах" мы знаем, что пуля поразила доктора в плечо, но в "Знаке четырех" рана таинственным образом переместилась на бедро. Это заметили еще современники Конан Дойла.

Оскар Уайльд тоже не подвел Стоддарта, он написал для "Липпинкотта" один из лучших романов XIX века — "Портрет Дориана Грея".

Едва работа над "Знаком четырех" осталась позади, Конан Дойл вернулся к замыслу, над которым уже год как трудился. Заказ Стоддарта отвлек его от нового исторического романа, который, как он надеялся, будет "еще более смелым и вызывающим", чем "Мика Кларк". Слушая однажды лекцию под названием "История средневековой торговли", писатель заинтересовался XIV веком. Спустя несколько месяцев он начал работу над романом "Белый отряд", основанным на легендах о доблестных и благочестивых рыцарях и героических подвигах английского дворянства, так занимавших его в детстве. Сын с любовью отдавал долг матери: хотя много лет прошло с тех пор, как он сиживал у родительского очага в Эдинбурге, слушая истории о давних временах, пламя этого очага никогда не угасало в его душе.

"В течение двух лет я изучал жизнь Англии XIV века и время правления Эдуарда III, когда страна достигла расцвета, — рассказывал потом писатель журналистам. — Об этом времени почти ничего нет в художественной литературе, мне приходилось то и дело сверяться с первоисточниками. Я воссоздал образ средневекового лучника, который кажется мне самым замечательным достоянием английской истории… Он был в первую очередь воином, одним из лучших воинов в мире — грубым, привычным к попойкам и божбе, но полным отваги и животной силы… Помню, когда написал последнюю строчку, я воскликнул: ‘Я никогда не создам ничего лучше!’ — и метнул перепачканное чернилами перо в стену, обитую бледно-зелеными обоями цвета утиных яиц. Черное пятно потом долго красовалось на этом месте".

Первое издание "Белого отряда" разошлось огромным тиражом, успех означал, что автора пора причислить к "серьезным" английским писателям. По мнению одного рецензента, "этот роман — не только волнующее описание нашего славного прошлого, но и захватывающая приключенческая история; Конан Дойлу удалось прекрасно уравновесить эти два начала". При жизни писателя роман переиздавался более пятидесяти раз, был включен в списки обязательной литературы для школьников и должен был "долго жить и просвещать подростков в отношении наших национальных ценностей".

Блестяще освоивший традиции Вальтера Скотта, Конан Дойл не мог понять, почему "Белый отряд" не занял такого же места, как романы классика. "Рано или поздно каждая вещь бывает оценена по достоинству, — писал он, — и я думаю, что, если бы никогда не имел дела с Холмсом, стремившимся затмить мои более достойные работы, мое положение в литературном мире было бы в настоящее время более почетным". С этим нельзя не поспорить. Сэр Вальтер Скотт умер почти за шестьдесят лет до написания "Белого отряда". Хотя роман Конан Дойла удостоился настоящего признания, эпоха Скотта и его растянутых исторических полотен миновала — чего Конан Дойл так и не смог признать. А в своих "менее достойных" произведениях он подхватил то, что было начато Эдгаром По и Габорио, и превратил в животрепещущее настоящее. Однако с точки зрения самого писателя, триумфу его серьезных произведений помешал Шерлок Холмс. Конан Дойлу пришлось прервать работу над "Белым отрядом", чтобы в срочном порядке — меньше чем за два месяца — написать "Знак четырех". И успех, которого вскоре предстояло достичь Холмсу, казался ему совершенно несоразмерным.

В августе 1890 года бактериолог Роберт Кох объявил на Международном медицинском конгрессе в Берлине об открытии нового метода лечения туберкулеза. Врачи всего мира толпами съезжались в Германию, чтобы увидеть демонстрацию этого метода, согласно которому вакцина вводилась непосредственно в лимфатическую систему. Конан Дойл, недавно выступивший в печати с письмом в поддержку обязательной вакцинации против оспы, как врач имел все основания заинтересоваться этим нововведением. Тем не менее его внезапное решение уехать в Берлин, о котором он объявил буквально за несколько часов до отъезда, скорее свидетельствует о порывистом характере, нежели о стремлении к медицинскому просвещению. "Меня внезапно охватило непреодолимое желание отправиться в Берлин и увидеть, как он это сделает. Я бы не мог выдвинуть для этого никакой убедительной причины, — признавался он, — но порыв был так силен, что я сразу решил ехать. Будь я известным врачом или специалистом по туберкулезу, это было бы понятно, но дело в том, что я никогда особенно не интересовался достижениями в области своей собственной профессии и был глубоко убежден, что значительная часть так называемого прогресса — не более чем иллюзия" [26] "Воспоминания и приключения". .

Тем не менее он поспешно уехал из Саутси, решив, что должен своими глазами увидеть это чудо. По дороге он остановился в Лондоне, чтобы встретиться с влиятельным журналистом У. Т. Стедом, издававшим в то время "Ревыо ов ревьюз". Стед, как вспоминал Конан Дойл, "весьма доброжелательно отнесся к незнакомому толстому доктору из провинции" и заказал ему статью о новом методе Коха.

Прибыв в Берлин, Дойл понял, что достать билет на демонстрацию не удастся. Тогда он бесстрашно отправился к Коху домой, но дальше передней его не пустили. Зато он увидел, как почтальон вываливает на пол целый мешок писем, на которых красовались марки чуть ли не всех стран Европы. Он испытал потрясение при мысли обо "всех тех несчастных, измученных людях, которые возлагали надежды на помощь из Берлина". Он знал, что сотни больных туберкулезом едут в Германию в надежде на чудесное исцеление, причем многие в столь тяжелом состоянии, что умирают по дороге. Эффективность метода Коха еще не получила окончательного подтверждения, и Конан Дойлу показалось, что "по миру прокатилась волна безумия".