Сергей Шингарев - Чатос идут в атаку

Тот согласился.

Тарасона достал из кармана летной куртки фотокарточку. Волевое лицо, русые волосы, прямой взгляд.

— Это Сергио Плыгунов, человек, научивший нас лобовым атакам и стрельбе с короткой дистанции. Снимок сделан в Валенсии, после того как мы прошли у него подготовку в Эль-Кармоли. Сейчас на Карреньо из всех, кто учился у Плыгунова, остались только я и Фрутос, Ты его знаешь, Иванио?

— Нет, Франсиско, — ответил Евсевьев.

— Если случайно встретишь, передай, что его уроки не прошли для нас даром.

— Непременно передам — поднялся Луна:

— Прощайте, камарадас. Мы никогда не забудем, как вместе с вами сражались в небе Испании…

Серый рассвет 13 октября Адриашенко, Евсевьеп, Кузнецов и Демидов встретили на аэродроме. Их пришли проводить испанские летчики. Обнялись.

— Желаем вам счастья. Мы верим в победу испанского народа, — сказал Адриашенко, прощаясь.

Французский пилот с сомнением смотрел, как его пассажиры втискиваются в узкую кабину авиетки.

Подняв в приветствии руки, Луна, Дуарте, Льоренте, Тарасона и Фрутос отошли от самолета. Тарахтя мототором, авиетка медленно пошла на взлет. Когда до конца полосы оставалось меньше пятидесяти метров, машин;! неохотно оторвалась от земли. И тут же на аэродром обрушился огонь фашистских батарей…

Три часа безоружный, до предела перегруженный самолет шел низко над волнами Бискайского залива. Справа по курсу в туманной дымке угадывались берега Астуриии Басконии. Там теперь были фашисты… Несколько раз вплотную к авиетке подходили «фиаты» и «мессершмитты», но, увидя французские опознавательные знаки, отворачивали в сторону. Самолет шел над нейтральными водами…

Когда показался французский берег, Адриашенко, отняв у своих спутников пистолеты, выбросил их за борт.

В это время хрипло закашлял мотор: кончилось горючее. С ходу летчик направил машину к видневшейся впереди каменистой площадке. Ударившись о валун, авиетка накренилась и остановилась. Шасси и крыло были сломаны, но пассажиры не пострадали.

— Большего я не мог сделать, — извиняющимся тоном сказал пилот.

— Ты настоящий парень. Настоящий француз, — пожав ему руку, ответил Адриашенко.

Через двадцать минут после посадки они были арестованы полицейским патрулем и доставлены в комиссариат. При обыске у пассажиров авиетки не оказалось документов и никаких личных вещей. Только у Адриашенко нашли триста долларов, которые в последний момент сунул ему в карман Луна — на всякий случай.

— Кого ты привез во Францию, негодяй? — набросился на пилота полицейский комиссар.

Тот усмехнулся — ему это было не впервой.

— Комиссар, я советовал бы выбирать выражения. Это порядочные люди.

— Прошу соединить меня с советским полпредством в Париже, — требовательно произнес Адриашенко. — Разговор будет оплачен.

Он вынул несколько долларовых бумажек и положил их на стол.

Полицейский сразу стал любезнее.

— И еще, мсье комиссар, прошу, чтобы нам доставили еду. Со вчерашнего вечера мы ничего не ели.

Виктор Иванович положил на стол еще несколько бумажек.

Поздно вечером советские добровольцы приехали в Париж. Здесь Адриашенко узнал, что мадам Александра, о которой говорил пилот, была жена советского военно-воздушного атташе Александра Николаевна Васильченко. На следующий день Адриашенко вылетел в Валенсию…

На Бахаралосе ожидали Птухина и Агальцова. Но вместо знакомого всем «драгона» со стороны Сариньены показались четыре истребителя.

— Вот тебе на! Никак Антонов прихватил «фиата», — всматриваясь в приближающиеся самолеты, проговорил Рыцарев.

Тем временем подошедшие к аэродрому «чатос» легли в вираж. Тот, что летел выше «фиата» дал длинную очередь, и фашистский истребитель пошел на снижение.

— Смотри, какой послушный, — смеялись столпившиеся у стоянок летчики.

Заходивший на посадку «фиат» промазал. Взревев мотором, пошел на второй круг. И вновь перед его носом простучала пулеметная очередь.

Наконец фашист сел. К нему на «пикапе» бросились Рыцарев и несколько вооруженных механиков. Начальник штаба рукой показал летчику, в каком направлении ему рулить. «Пикап» медленно тронулся вперед, за ним «фиат», а по бокам — «чатос» Петровича и Кустова, замыкал кавалькаду Антонов.

В это время показались легковые машины. Из них вышли Птухин, Агальцов и Соня Александровская.

— Мы вас с воздуха ждали, а вы по земле, — удивился Серов.

— Пути начальства неисповедимы. А Антонов, как всегда, сюрпризы преподносит, — улыбнулся Агальцов.

— Да тут Кустов инициатор этого дела, — поспешил возразить Антонов. — Возвращаемся мы из патрульного полета. Я уже предвкушаю, чем нас майор Альфонсо потчевать будет, как вдруг вижу: над линией фронта «фиаты» летят. Идут таким четким строем, как на параде. Мы сразу смекнули, что это новички. А Виктор тут подошел вплотную ко мне, сигналит: «Вижу противника!» Полетное время на исходе, бензину маловато. Глянул я на Петровича, а тот едва из кабины не вывалился — смотрит на фашистов и тоже сигналит: «Давай атакуй!» Ну что тут делать? — развел руками Антонов.

— Атаковать, — подсказал Горохов.

— Спасибо, Лешенька, мы так и сделали, как ты советуешь. Идем от солнца, они нас не видят, а сами как на ладони. Вот когда я пожалел, что нас только трое. Дали мы по ним изо всех стволов. Одного сбили. Остальныев разные стороны. Я уже хотел своих ребят домой нести, но не тут-то было. Один «фиат» к земле прижался и как начал петлять! А к нему пристроился Кустов. Смотрю: батюшки, за ними и Петрович припустился. Все тpoe несутся на Сариньену, прямо к Грише Плещенко. Что делать? Бросился вдогонку за этой троицей. Умаялись мы основательно, пока фашиста успокоили. Прыткий…

— Хорош, хорош. И черный кот на борту нарисован, — Серов был явно доволен.

— Хорош, — согласился Птухин. — Вот что, Анатолий, нам с комиссаром нужна небольшая комната для беседы с сеньором итальянцем. Есть к нему несколько вопросов…

Когда вошли Птухин и Агальцов, итальянец стремительно вскочил со стула. Стукнув каблуками, он вытянулся в струнку. Его лицо покрылось мелкими бисеринками пота.

Сев за грубо сколоченный стол, генерал Хозе молча рассматривал летчика. «Одет во все новое. Волнуется. Чересчур подтянут. Видно, и вправду недавно здесь летает».

Вошла Александровская, передававшая Рыцареву привезенные из штаба документы.

— Спроси его, Соня, давно он в Испании? Где базируется их часть?

Соня повторила вопросы по-испански. Пленный молчал. По его недоумевающему, напряженному лицу Александровская догадалась, что он не понимает ее.

С трудом подбирая нужные слова, он наконец проговорил: