Леонид Карцев - Воспоминания Главного конструктора танков

Где-то в 1973 или 1974 г. министр обороны А. А. Гречко поднял по тревоге в Северной группе войск две дивизии, оснащенные танками Т-62, и приказал им совершить марш из Польши в Германию. Дальность марша составила около 350 км. Марш был совершен успешно. Тогда вышел приказ министра о поощрении отличившихся в этой операции, в котором награждались командиры, начальники штабов и тыла, политработники различных рангов, но в нем не нашлось места ни одному «технарю»...

Вот еще один абсурдный пример на эту тему. В 1971 г. я был заместителем председателя Государственной комиссии Военной академии бронетанковых войск. Возглавлял комиссию командовавший тогда Центральной группой войск генерал-полковник Майоров. Как обычно, комиссия состояла из рада подкомиссий. Ежедневно Майоров заслушивал, председателей подкомиссий: сначала командного факультета, а затем – инженерного. Однажды получилось так, что должны были заслушать целых десять подкомиссий с командного факультета и только две – с инженерного. Я посоветовал председателю изменить порядок заслушивания и «пропустить» сначала подкомиссии инженерного факультета. Генерал Майоров на это ответил: «Где вы видели, чтобы инженеры были впереди командиров!»

Уже давно, кажется, вскоре после снятия с поста министра обороны Г.К. Жукова, в танковых ротах сократили должности «зампотехов» и ввели должности замполитов; вместо офицерской должности зампотеха ввели должность прапорщика. В результате этого серьезно пострадала техническая подготовка танковых частей. Военным историкам и практикам еще предстоит дать оценку введению в нашей армии института прапорщиков. Народная молва, как всегда, несколько опережает официальные оценки. Как-то в городе Новомосковске один командир полка с горечью пошутил: «В нашей армии прапорщики – самая выносливая категория: способны вынести из части все, что попадется на глаза...» События последних лет, особенно связанные с хищениями из частей оружия и боеприпасов, не дают усомниться в справедливости горькой шутки командира полка...

На промышленных предприятиях конструкторы и технологи – также самый ущемленный народ. Управленцы выискивают себе какие-то повышенные ставки, дополнительные премии: за экспорт, запчасти, за новую технику и т.д. Я, например, за 16 лет работы главным конструктором не получил ни одной премии за выполнение квартальных планов по новой технике, хотя они постоянно перевыполнялись; до поры я даже и не догадывался, что такие премии существуют. И только перед отъездом из Нижнего Тагила я случайно узнал, что заводоуправление регулярно получало такие премии.

В 1974 г. за создание танка Т-72 группу товарищей удостоили Государственной премии СССР. К сожалению, основных авторов новых узлов и механизмов, на которых и был выстроен танк (Ю.А. Ковалева, Л.А. Вайсбурда, С.П. Петракова) в списке лауреатов почему-то не оказалось.

Танки Т-54, Т-55, Т-62 по нашей лицензии изготавливались и в других странах или продавались за границу.

Никто из конструкторов не получил за это ни одной копейки...

В рабочих помещениях конструкторов и технологов всегда было значительно теснее, чем у других. Как-то на Вагонке задумали построить новый четырехэтажный инженерный корпус. Построили. Первыми в него вселились: производственный отдел, главная бухгалтерия, отдел труда и зарплаты, отделы снабжения, партком и другие «инженеры». Отдел же главного технолога остался в старом здании, получив лишь небольшую добавку к площади. В новое помещение завода переехало только КБ по вагоностроению. Как-то во время «переселения» главный конструктор проекта Речкалов пожаловался мне, что в новом помещении им отвели площадь даже меньшую, чем та, которую они занимали в старом. По моему совету он пошел к И.В. Окуневу, который «нашел» ему еще одну комнату. Дело закончилось тем, что после переезда в «инженерный» корпус директора и главного инженера он стал называться не инженерным корпусом, а заводоуправлением.

В большинстве случаев конструкторами становятся по призванию, поэтому одной из основных задач руководителя конструкторского коллектива – найти каждому интересную результативную работу, которая занимала бы все мысли и все время людей. Особенно это важно было для Нижнего Тагила, где, образно говоря, 12 месяцев зима, а остальное – лето, где воздух неимоверно загрязнен, а со снабжением всегда имелись трудности. Настоящая дисциплина поддерживается не административными мерами, а интересом к делу и загруженностью людей. У нас на каждого конструктора составлялись месячные планы работ. Первое время при сдаче тем или иным коллективом очередной работы главный конструктор или его заместители выставляли каждому сотруднику конкретный процент его доли в премии. О таком порядке премирования мы договорились с отделом труда и зарплаты завода. Средний процент премии мы старались держать равным заводскому, но имели возможность дифференцировать ее внутри КБ. Вскоре какая-то приезжая комиссия запретила это делать, и каждый работающий у нас стал получать средний процент по заводу. Труд в оплате усреднялся. Мы утратили возможность материально поощрять талантливые работы. Однако личные карточки учета работ конструктора мы по инерции продолжали составлять и хранить. Каждый мог поинтересоваться, что он делал, например, два года назад. Такие карточки помогали нам и при расчетах с заказчиком после завершения какой-то темы.

Для конструкторского коллектива всегда важно получить солидное задание, большую работу, в которой были бы задействованы все или почти все сотрудники. К этому руководитель КБ должен прилагать все усилия.

Коллектив всегда лихорадит, когда в нем появляется человек, чувствующий себя «временным», стремящийся при любой возможности оставить товарищей ради нового места. Такой человек трудится без души, а это сказывается и на результатах работы всего коллектива. Приведу для примера один случай. Был у нас в бюро вооружения молодой специалист (не запомнил его фамилии), который стремился, не отработав положенного срока, уехать на родину, в город Киров. В связи с этим серьезных, рассчитанных на длительный срок работ ему не поручали. Однажды меня встретил начальник первого отдела (служба режима секретности на заводах) К.С. Кузнецов и попросил разработать конструкцию металлического шкафа для хранения секретных документов. Я поручил работу этому молодому специалисту. Вскоре, приехав из командировки, я увидел изготовленный по его чертежам огромных размеров металлический шкаф, который не пролезал ни в дверь, ни в окно. Поскольку «специалист» к тому времени от нас уже уехал, никто без меня не хотел решать, что делать с этим гигантом. Я попросил разрезать шкаф пополам автогеном, приварить к местам разреза угольники с отверстиями, внести эти части в помещение, где и скрепить их болтами. Так и сделали.