Сельма Лагерлёф - Морбакка

— По нашему разумению, от этого рытья будет выгода Морбакке, — сказали они, — а для нас разницы никакой.

Другого ответа поручик от них не добился.

Воротившись домой, он совершенно пал духом. Дело-то решено теперь надолго вперед. Речка по-прежнему будет наносить ущерб. Коли на поле к нему забредет чужая скотина, ее можно прогнать, а речные воды не прогонишь, так и будут бесчинствовать на свободе да все портить.

Посидел он, поразмыслил об обманутых надеждах, а потом встал и пошел в людскую к Маленькому Бенгту.

— Не вышло ничего с речкою, Бенгт, — сообщил он.

— Н-да, вот досада так досада, — вздохнул старик. — Батюшка ваш, полковой-то писарь, твердил, что усадьба вдвое подымется в цене, коли с Эмтан как-нибудь совладать.

— Послушай-ка, Бенгт, — понизил голос поручик, — кошек на скотном дворе теперь не очень много. Пожалуй, лучше пусть все, какие есть, останутся у Бритты.

— Как прикажете, барин, — отвечал Маленький Бенгт.

Поручик еще больше понизил голос, словно опасаясь, что старые стены людской услышат его слова:

— Ты где их топил, Бенгт?

— В речке, где ж еще? Боялся я, что, коли топить в утином пруду, всплывут они и люди их увидят.

— В речке, значит, — сказал поручик. — Так я и думал. — Он надолго замолчал, а потом обронил: — Н-да, на свете и впрямь много странного.

— Что правда, то правда, барин, — закивал старик.

До конца своих дней поручик Лагерлёф, хочешь не хочешь, терпел, что речка распоряжалась на его прекрасных полях, как ей заблагорассудится. Год за годом смотрел, как она выходит из берегов и по всей долине вниз от Морбакки оборачивается вереницей мелких озерков.

И глядя на это, он каждый раз говорил о рыжих кошках, что сидели на столбах ворот, когда он поехал на то собрание. Может, они впрямь знали, что в то утро его ждет неудача? И вправду ли того, кто обижает кошек, непременно ждет расплата? Без устали размышлял об этом до последнего дня.

Поручику Лагерлёфу хотелось сделать Морбакку не просто богатой и процветающей. Он стремился, чтобы усадьба стала красивой и привлекательной, с большим садом вокруг жилого дома.

А ведь по другую сторону двора, прямо напротив жилого дома, стоял старый уродливый скотный двор с провалившейся соломенной крышей, крохотными оконцами и серыми дощатыми стенами. Рядом росли столетние клены с желтыми от лишайника стволами и пышными кронами, они заслоняли нехитрую постройку, и усадьба выглядела не столь уж неказисто, однако поручик считал, что, если старый скотный двор не убрать, Морбакка никак не будет похожа на господское поместье.

Поселившись в Морбакке, он на первых порах был по горло занят земледельческими улучшениями и только после поездки в Стрёмстад и кончины старой г-жи Лагерлёф приступил к возведению нового скотного двора, ведь не построив нового, старый снести нельзя.

Чтобы из жилого дома новый скотный двор виднелся как можно меньше, поручик решил поставить его внизу, на ровном участке возле песчаного бугра, на вершине которого располагались все прочие морбаккские постройки. Усадебные женщины, услышав про этот замысел, запричитали. Даль-то какая — ходить туда обихаживать коров, а скотнице и помощнице ее каково будет по три раза на дню таскать молоко вверх по крутому склону в молочную! Но поручик и слышать ничего не желал. Он намеревался перенести вниз все хозяйственные постройки, в том числе и молочную, а когда все сосредоточится в одном месте, и работникам, и скотине выйдет огромное облегчение.

Скотный же двор, хоть и расположенный далековато, будет самый расчудесный во всей округе. До самой крыши сплошь из кирпича, в форме креста, и поместятся в нем, по меньшей мере, пять десятков коров. Еще бы крышу куполом — так прямо церковь, да и только.

Поручик потолковал о своих планах с тестем, а фабрикант Вальрот видел старый скотный двор и понимал, что его давно пора заменить. И, стало быть, предоставил поручику на строительство весьма значительную сумму. Тот начал подготовку. Несколько зим кряду ломал камень в осбергской каменоломне для фундамента. Год-другой летом возле утиного пруда в Морбакке стояла глиномялка, кирпичники месили глину и формовали кирпичи, которые затем сохли на солнце, пока не делались крепкими и прочными. Осенью же он посылал людей в лес рубить деревья — на поперечные балки и стропила.

В конце концов, пришло время размечать участок и рыть траншеи под фундамент. Великая минута настала для поручика, когда рабочие взялись за лопаты и начали снимать дерн.

Приступили к земляным работам на восточной стороне, ближе к усадебным постройкам. Все шло хорошо. Почва плотная, камни фундамента держались прочно.

Заложив фундамент по длинной восточной стороне и по западному торцу, перешли на западную сторону, ту, что смотрела на поля. Здесь-то и обнаружился большой просчет. Когда сняли верхний слой грунта, под ним оказалась рыхлая и мягкая голубая глина. Фундаментные камни попросту тонули в ней, исчезали без следа.

Поручик допустил серьезную промашку, не проверив заранее, каков грунт на западной стороне, и теперь, когда с одного боку уже вывели фундамент, решил продолжать строительство на размеченном месте. Один старый строитель, впрочем, посоветовал перенести скотный двор повыше, ведь с голубой глиной совладать ох как непросто, но поручик и слушать не стал. Раз начали — будем продолжать, и точка. Голубая глина тоже, поди, не бездонная, а камней, чтобы ее укрепить, тут полным-полно. Осберг — гора большая.

Воз за возом он сбрасывал камни в голубую глину и вскоре воздвиг широкую насыпь, которая стояла прочно, не расползалась, так что вполне выдержит капитальную стену. Но тут аккурат разнепогодилось, и после нескольких ливней в насыпи появились трещины. А наутро она начала проваливаться и за несколько часов полностью исчезла.

Тут уж и строители, и многие другие стали советовать поручику перенести скотный двор в другое место, однако он сдаваться не желал. Сколько труда вложено, а коли переносить, все надобно переделывать заново. К тому же он хотел, чтобы скотный двор располагался именно там, где он наметил. Не сыскать другого места, где он и в глаза не бросится и будет рядом.

Все лето возили камень, сыпали в голубую глину, а когда пришла осень, все еще не было уверенности, что фундамент выдержит, вот и порешили повременить с самим строительством до будущего года, поглядеть сперва, как глина поведет себя весной, когда земля оттает.

Следующей весной, едва сошел снег, поручик Лагерлёф отправился посмотреть на фундамент. Покамест фундамент стоял крепко, трещин не видно, но ведь и весна по-настоящему еще не началась, и земля не оттаяла.