Юрий Чудодеев - В небе Китая. 1937–1940. Воспоминания советских летчиков-добровольцев.

— Господин техник! Прошу ко мне.

От такого обращения я как-то опешил и принял «господина» за шутку. Но оказалось, что в Синьцзяне мы обязаны были носить такой «титул». Употребляли его в официальных случаях, а чаще всего с иронией.

…Тихий морозный день. Простор и беспредельная видимость, как говорят в авиации, «миллион на миллион». Истребители взлетали пятерками. Надо было торопиться, чтобы успеть за светло добраться до Сучжоу. Уже на маршруте погода заметно испортилась: даль едва просматривалась, а горы, вздымавшиеся справа, скрылись во мгле. Аэродром затянуло пылью, но ориентиры просматривались. Сели благополучно. По случаю удачного приземления начальник базы Глазырин, знакомый мне еще по Вольской авиашколе, приготовил приятный «сервис» — натопил баню. Такого удовольствия мы не испытывали с самой Алма-Аты.

…Январское утро. Взлет. Курс на предпоследнюю базу — Ляньчжоу. Аэродром расположен в пустыне у Наныпаньского хребта, за которым — конечная «точка» трассы. Начальником базы назначен Григорий Иванович Базь — руководитель с незаурядными организаторскими способностями, знающий свое дело авиатор.

На базе неспокойно. Добровольцы круглосуточно несли ох рану аэродрома от набегов хунхузов, засылаемых японцами из Баотоу через Нинся, чтобы перерезать жизненно важную артерию трассы. Не один раз пулеметным огнем отбивали вылазки бандитов, пытавшихся сжечь базу и горючее, которое с таким трудом доставлялось верблюдами через пустыни и горы в зной и холод.

С этой базы по приказу мы вылетели на разведку в пустыню, где (по агентурным данным) двигались на базы Сучжоу и Ляньчжоу верблюжьи караваны хунхузов. Более двух часов летал Арсен над скалами и дюнами на высоте 100 м. Наконец, у гряды были обнаружены бандиты.

— Видишь, Васи? Приготовь ШКАСы!

Арсен сделал поворот с креном. Длинная очередь из задней Пулеметной установки прошила караваны. Сверху было видно, как заметались хунхузы. Арсен зашел еще раз. Теперь уже Ищенко строчил из носовых ШКАСов, а я — из нижней установки. Дополнительная разведка не обнаружила караванов.

…На последнюю базу трассы — Ланьчжоу летели через Нань-шаньский хребет, за которым открывалась глубокая долина, стиснутая скалистыми горами. Слева песет свои желтые воды Хуанхэ, вплотную к ней примыкает Великая китайская стена. Здесь, за хребтом, почти всегда солнечно, так как северные ветры и снежные облака не в состоянии преодолеть этот барьер. В конце долины был расположен аэродром, сверху напоминающий палубу огромного танкера. На аэродроме, в пещерах, вы рубленных в отвесной скале, разумно размещены недоступные для бомбовых ударов различные материальные склады, запасы горючего, боеприпасы, мастерские. Здесь же рассредоточены на стоянке истребители И-16 группы Ф. Ф. Жеребченко. Вблизи, на возвышенности, раскинулся город.

Сразу же после заруливания на стоянку китайские представители производили приемку самолетов и наносили опознавательные знаки — белая 12-конечная (гоминьдановская) звезда на синем поле флага. За нами вслед появлялась на горизонте «аннушка». После заправки горючим и выполнения необходимых работ оба экипажа отправлялись в литишэ. На другой день, если позволяла погода, улетали «порожняком» за очередной партией истребителей. В то же время по маршруту гнал свою группу «ласточек» лидер А. Шорохов.

Однажды, после того как мы поднялись с аэродрома Ланьчжоу и следовали курсом на север, забарахлил левый мотор. Самолет находился как раз у перевала. Из правого глушителя валил сизый дым, а мотор трясло, как в ознобе.

— Арсен, сбавь обороты левому!

— Как же я сбавлю, когда идем с набором, а впереди перевал? '

— Тогда поворачивай оглобли!

— Нельзя, идем по ущелью. Видишь, скалы нависают по бокам?

— Прибавь немного оборотов правому, а у левого чуть убери! Мотор продолжало трясти, но податься некуда. Едва перевалили через хребет. Дальше пошли со снижением и все же дотянули до Сучжоу.

Как и предполагал, прогорело седло выхлопного клапана на правом блоке. Запасных моторов нет. Машина надолго должна была выйти из строя.

— Вася, давай думай! Перегонку срывать нельзя:

На следующий день Скворцов со штурманом улетели в Ланьчжоу попытаться заполучить другой самолет-лидер.

Что делать? Я вспомнил, что в прошлом году здесь разбились при посадке два СБ. Спросил у начальника базы Глазырина, где находится свалка.

— А зачем тебе?

— Да поискать надо кое-что.

— Если блок — и не думай! Сам знаешь, что с аварийных самолетов использовать детали категорически запрещено. Это тебе не болт, а целый блок, можно сказать, полмотора.

— Все это ясно. Но скажи, где свалка?

— Еще раз говорю, нельзя. Я начальник базы и не позволю…

В куче металла разыскал моторы: один, второй, третий — блоки разбиты. Потерял надежду. Раскопал четвертый и… О удача! Правый блок цел. Снял, осмотрел изнутри: клапаны, седла исправны, зеркала цилиндров — идеальны: не было ни ржавчины, ни царапин, ни заусениц.

Когда устанавливал блок, подошел Глазырин.

— Все-таки ставишь? Я снимаю с себя ответственность.

— Ладно! Снимай! Договорились?

К полудню опробовал мотор, он работал «как зверь». Зачехлил и ушел в фанзу. В тот же день к вечеру возвратились Арсен и Никита Наумович. Их хмурый вид ясно говорил о неудаче предприятия. Когда сообщил о том, что машина исправна, они не поверили.

— Да ты что? Смеешься.

— Никак нет, «господа».

Арсен сам опробовал мотор с пристрастием на всех режимах. Испытания выдержаны безукоризненно. Я сказал, что, поскольку блок установлен с аварийного мотора, его надо облетать. На утро, покружив над базой, с ходу взяли курс на Хами. Конечно в этом был известный технический риск. Более того, своей властью мы увеличивали ресурс моторам до 150 часов вместо положенных 100. Летали до тех пор, пока из выхлопных патрубков не валил дым коромыслом. Ничего не поделаешь, война!

В апреле 1938 г. по «дороге жизни» пошел поток грузов. Эшелоны трехтонных ЗИС-5, груженных ящиками с истребителями И-16, И-15бис, двигались днем и ночью к Хами, растянувшись живым ожерельем по тракту. Первая колонна показалась из-за барханов в канун первомайских праздников. Соотечественников мы встретили своеобразным ритуалом: после дружеских объятий стали шарить по карманам и кабинам в поисках хотя бы завалящего кусочка черного хлеба, от которого «русским духом, Русью пахнет».

К тому времени на аэродроме были слеплены из глины толстостенные мазанки под столовую, склады, подсобные помещения и литишэ с подслеповатыми окнами для технического состава. Жилье хотя и неказистое, но надежно защищавшее от палящего солнца. Летный состав размещался в мазанках «классом выше», построенных у ручья. Начальник базы Якушин, комиссар Терентьев, командир отряда А. Скворцов жили в городе при штабе.