Юрий Чудодеев - В небе Китая. 1937–1940. Воспоминания советских летчиков-добровольцев.

Партийные собрания мы проводили регулярно, хотя они больше походили на деловые совещания, из-за того что за нашими действиями очень внимательно следили приставленные к нам китайские переводчики. Бывало, только начнем партийное собрание, как выставленные нами наблюдатели предупреждают о приближении переводчика. Тогда слово берет Т.Т. Хрюкин и начинает говорить официальным тоном, будто проводит служебное совещание. И так было вес время. Китайцы часто говорили:

«Мы знаем, кто такой мистер Андреев. Это ваш командир. А вот этот, маленького роста, кто он? Начальник штаба?» Действительно, «мистер» Андреев (псевдоним Хрюкина) был нашим командиром, а начальником штаба был Юшпрах, на самом деле являвшийся комиссаром.

Приближался день окончания работ. Можно было уже лететь на фронт. Стали формировать экипажи. Было решено, что те, кому не достанется самолета, поедет до Ханькоу поездом.

Перед отлетом группы были проведены летные тренировки. Они были абсолютно необходимы, поскольку мы уже давно не летали. Каждый летчик тренировался на том самолете, на котором ему предстояло воевать. Самолетов не хватило Велигурову, Зубкову и некоторым другим товарищам. Им-то и пришлось добираться до г. Сиани, где они должны были сделать пересадку. Но получилось так, что, пока они ехали, мы сумели отремонтировать дополнительно еще два самолета. И тогда им была послана телеграмма с приказом вернуться обратно для перегонки самолетов.

Наконец все готово к отлету. В каждом самолете кроме экипажа в кабине вместе со стрелком-радистом находился еще техник. Во главе группы летели Т. Т. Хрюкин со штурманом И. С. Суховым. Первая посадка для дозаправки была на аэродроме Саньян.

В Ханькоу прибыли к исходу дня 16 мая 1938 г. После по садки зачехлили самолеты и отправились в клуб, где нам предстояло прожить не один день.

Несколько дней мы приводили в порядок материальную часть, изучали район боевых вылетов. На картах, которые нам 'выдали, все надписи были сделаны на китайском языке, понять их мы, конечно, не могли, оставалось только догадываться и ориентироваться по конфигурации рек.

Здание, где мы жили, находилось па берегу Янцзы. На набережной размещались консульства различных государств, которые мы распознавали по флагам. В нашей гостинице был кинозал, через день там показывали советские и иностранные фильмы. На втором этаже нам отвели большую комнату для отдыха. К потолку были подвешены вентиляторы, над каждой кроватью — марлевый полог. В столовой официантами работали китайцы. Пищу готовили русскую, и сервировка стола была для нас тоже привычной.

Воздушных тревог пока не объявляли, противник был далеко.

В городе война не особенно чувствовалась. Глядя на жителей, трудно было поверить, что военные действия в Китае идут не первый месяц. Торговцы регулярно получали товары из Сянгана и других южных городов. В городе жили русские белоэмигранты, которые занимали целые улицы. Многие из них вели торговые дела.

В центре города, по левому берегу реки, располагались богатые кварталы, на окраинах в крайней нищете жила беднота. По улице ходить было невозможно. Моментально нас окружала толпа оборванных ребятишек, которые просили денег, приговаривая: «Папы пет, мамы нет, кутать нечего». От нищих не было отбоя. Пытались обратиться к полицейскому, он только ухмылялся.

Военные условия требовали постоянной бдительности. Кое-кто из торговцев, к которым мы обращались за покупками, видимо, были вражескими агентами. Они пользовались случаем, чтобы выведать у нас кое-какие сведения. Как-то мы решили купить автоматические многоцветные карандаши. Зашли в магазин русского купца; спросили, есть ли такие карандаши. Хозяин ответил, что есть, недавно получил из Сянгана, но цен пока не знает. И попросил написать на коробочках, в которых были, упакованы карандаши, наши фамилии. Мы поставили на коробочках определенные знаки, не указав фамилий, хотя в Китае мы воевали под псевдонимами. Например, у меня в экипаже все были с «птичьими» фамилиями: Сорокин, Ласточкин, Орлов. Через два дня мы зашли в магазин и получили свои карандаши. А немного позже, с приближением японцев к Ханькоу, выяснилось, что этот торговец был вражеским шпионом.

19 мая 1938 г. состоялся первый вылет нашей группы на бое вое задание. В этом полете я не участвовал. На моем самолете оказался неисправным один мотор. Всего вылетело 12 самолетов с заданием бомбить переправу японских войск, наведенную через Хуанхэ. Мне было приказано прибыть па аэродром дозаправки, на котором наши самолеты, возвращаясь, должны были совершить посадку для пополнения запасов горючего. Выделили мне легкий одномоторный американский самолет, переводчика и китайского летчика. Мы перелетели на указанный аэродром. Там я подготовил все средства заправки и стал ждать своих. Их все не было. Явился переводчик и передал для меня приказ следовать самостоятельно по железной дороге в Ханькоу в сопровождении китайского солдата. Переводчик на том же самолете, на котором мы прилетели, должен был отправиться на другой аэродром, где уже сели наши самолеты. Дело в том, что они попали в трудные метеоусловия и были вынуждены произвести посадку в разных, местах, кто на колеса, кто прямо на фюзеляж, не выпуская шасси.

Переводчик улетел, а я с китайским солдатом отправился пешком на железнодорожную станцию. Идем по дороге, мой сопровождающий предлагает мне сесть на рикшу, но я отказываюсь. Прибыли па станцию, поезда еще нет. Солдат ушел, дав понять, чтобы я его ждал. Через некоторое время он вернулся и знаками позвал следовать за ним. На платформе полно народу, гвалт.

Появляется поезд. Он приближается к станции, и я слышу звон колокола. Все бросаются к вагонам, начинается давка. Каждый стремится попасть в вагон первым, люди лезут не только в двери, но и в окна, невзирая на отчаянную ругань полицейских. Мы с солдатом направились к почтовому вагону. Мне лично было все равно, где ехать, лишь бы поскорее добраться до своих. Голова гудела. Мой солдат что-то быстро говорит, провожая меня в вагон. На меня обращены все взоры, оглядывают с ног до головы, кто серьезно, кто с улыбкой. Мне дали стул и я сел. Очень хотелось есть, страшно мучила жажда.

Наконец наше путешествие кончилось. Приехали в Ханькоу. На платформе такой же гвалт и шум, как и везде. Это и попятно: население бежало из районов, захваченных японцами. Солдат нашел военную машину и на ней доставил меня в клуб, где размещалась вся наша группа.

Товарищи, встретив меня, долго не отпускали, расспрашивали о моем путешествии. Тут же мне поведали печальную новость: во время первого вылета нашей группы погиб экипаж, где летчиком был Жора Велигуров. Эта весть острой болью отозвалась в сердце. Я хорошо знал Жору. Мы дружили семьями, жили в одном подъезде, и наши жены были подругами. Как сообщить жене о смерти мужа…