Джузеппе Гарибальди - Джузеппе Гарибальди. Мемуары

Хотя население было охвачено патриотическим порывом, нашлось немало перебежчиков, трусов и предателей. Первый министр Видаль прихватил с собой казну и скрылся. Полковник Антунья, командир корпуса и глава полиции, перешел на сторону противника вместе со многими офицерами и чиновниками. Отряд, состоявший из «агерридос», т. е. из иностранцев, получавших плату от республики, в результате неоднократных дезертирств перешел почти полностью на сторону противника; более того, однажды ночью, когда этот отряд занимал передовые сторожевые посты, он своим предательством создал серьезную угрозу безопасности города. Этим примерам, естественно, следовали отдельные лица, которые, полагая, что все потеряно, под тем или иным предлогом покидали ряды защитников, чтобы перебежать к противнику.

Сначала наши дела были не очень блестящи, и я никогда не мог понять, почему Орибе, подробно информированный обо всем своими приверженцами внутри Монтевидео, не воспользовался царившим у нас беспорядком и недостаточной надежностью укреплений и не предпринял решающего штурма. Вместо этого он проводил лишь рекогносцировки и ложные ночные атаки, которые позволяли необстрелянным защитникам Монтевидео приобрести военный опыт.

Тем временем происходили вооружение и организация иностранных легионов, и как бы ни истолковывали причины сформирования Французского и Итальянского легионов, нельзя отрицать, что оно явилось выражением благородного порыва, преддверием первого призыва к оружию и диктовалось стремлением защитить от вторжения гостеприимный край, ставший местом изгнания. То, что впоследствии к легионам примкнули липа, движимые корыстными, недостойными целями, также соответствует истине. Как бы то ни было, вооружение и организация этих легионов, не сыграв решающей роли, тем не менее позволили обеспечить безопасность города.

Французы, численно преобладавшие над итальянцами и в большей мере заботившиеся о поддержании воинского престижа, в скором времени имели под ружьем две тысячи шестьсот человек. Итальянцев набралось около пятисот, и хотя это число казалось незначительным в сравнении с численностью наших соплеменников в этой стране, я никак не мог надеяться, что их соберется столько, учитывая наши привычки и воспитание. В дальнейшем Итальянский легион увеличился, но его численность никогда не превышала шестисот человек.

Генерал Пас, воспользовавшись ростом наших сил, установил внешнюю линию обороны на расстоянии пушечного выстрела от стен.

С этого времени оборонительная система была упорядочена, и противнику больше не удавалось приблизиться к городу.

Будучи занят делами формировавшейся флотилии, я предложил поручить командование Итальянским легионом некоему Анджело Манчини, впоследствии оставившему о себе недобрую память. Это предложение было принято правительством.

Боевое крещение Легион получил во время вылазки, которая, как и следовало ожидать, оказалась малоуспешной, ибо в ней участвовали еще не обстрелянные в боях люди. В Монтевидео над нами насмехались, смелость итальянцев была поставлена под сомнение. Мне пришлось краснеть от стыда; было необходимо устранить повод для насмешек.

В следующий раз Легиону предстояло принять участие в экспедиции в Серро. Я должен был отправиться вместе с ними. В этот день экспедицией командовал генерал Бауза, хороший солдат, но уже сильно состарившийся. Стоя перед противником, он совершал марши и контрмарши, не приносившие никакого результата. Возможно, благоразумно было не атаковать противника, который, не превосходя нас в численном отношении, был, конечно, значительно более закален в боях. Горя нетерпением испытать в бою своих соотечественников, я старался, хотя и тщетно, убедить старого генерала начать атаку, когда судьба послала нам из Монтевидео генерала Пачеко, в то время военного министра. Мне стало легче на душе при виде этого гене рала, которого я знал как предприимчивого и смелого воина.

Подойдя к нему, я, как только мог, уверенно и непринужденно попросил разрешения выбить неприятеля с его укрепленной насыпью позиции, которая доминировала над находившимся перед нами рвом; на этой позиции противник чувствовал себя в полной безопасности.

Министр не только дал согласие на мою просьбу, но и приказал генералу Бауза поддержать атаку Итальянского легиона.

Я выстроил Легион в колонну повзводно под прикрытием одного из многих полуразрушенных домов; две роты развернулись в колонну по фронту, и после того, как я сказал несколько слов, напомнив, что дело идет о чести нашего отечества, мы двинулись в атаку на левое крыло неприятеля, который, привыкнув не бояться нас, не дрогнул и встретил наступающих плотным ружейным огнем.

Но Итальянский легион должен был победить в этот день: он дал в том клятву и сдержал ее. Хотя многие из нас падали, раненные пулями, Легион продолжал смело наступать, и когда мы приблизились к противнику на расстояние штыкового удара, он обратился в бегство и продолжительное время должен был спасаться от преследования.

Наши действия в центре и на левом фланге также увенчались успехом, и в итоге мы захватили сорок два пленных.

Этот бой, несмотря на скромные размеры, имел громадное значение, ибо он поднял моральный дух наших войск и поколебал уверенность противника. С этого дня [117] Сражение произошло 10 июня 1843 г. начался славный боевой путь Итальянского легиона, заслужившего всеобщее восхищение. Этот день стал предвестником тысяч славных подвигов, совершенных нашими соотечественниками, которым никогда уже не приходилось быть побежденными! А спустя несколько месяцев, 28 марта (не помню точно года) [118] Это было в марте 1844 г. , на том же самом поле у Серро, Итальянский легион с эскадроном кавалерии и небольшим отрядом местной пехоты одержал блестящую победу в сражении, в котором пал неприятельский генерал, пресловутый Нуньес.

На другой день после первого небольшого успеха Итальянский легион выстроился на главной площади Монтевидео — Матрис — и при огромном стечении народа удостоился похвал и поздравлений военного министра и горячих приветствий всех собравшихся Проникновенные слова генерала Пачеко зажгли сердца простых людей. Никогда больше мне не приходилось слышать столь волнующей речи, способной в такой мере вдохновить народ.

В рядах Итальянского легиона в этот день впервые сражался и отличился Джакомо Минуто, прозванный Бруско; впоследствии, будучи капитаном кавалерии в Риме, в 1849 г., он был ранен пулей в грудь и умер от того, что сорвал повязку с раны, узнав о вступлении в город солдат Бонапарта.