Джузеппе Гарибальди - Джузеппе Гарибальди. Мемуары

Стой! И все несколько раз поворачивались кругом, когда неприятель наседал с особой силой, и отгоняли его несколькими выстрелами. Только достигнув опушки леса, мы смогли действовать более свободно и, обстреляв противника более плотным огнем, отбросили его.

В этот день одно из самых больших страданий нам причиняла жажда. Особенно плохо пришлось раненым, которые пили собственную урину. Можно себе представить, с каким нетерпением люди бросились к воде, когда мы достигли берега реки. Часть бойцов утоляла жажду, а другие старались не допустить приближения противника.

Блестящий успех нашего первого отступления позволил нам действовать в дальнейшем с большей уверенностью.

Мы развернули в цепь берсальеров для прикрытия левого фланга, которому вплоть до нашего вступления в Сальто постоянно угрожал неприятель, и таким образом двигались вдоль берега реки.

При нападениях неприятеля, который не прекращал своих атак, раздраженный тем, что от него ускользает добыча, которую он наверняка считал своею, следовала команда: «Стой!», после чего наши люди, совершенно воспрянув духом и возгордясь достигнутым успехом, кричали по-испански врагу: «Ah che по?» [142] «Ah che по?» — «Что же вы не подходите?») и, обращая его в бегство залпами, насмехались над ним.

Ожидавший нас у входа в город Анцани, взволнованный до слез, хотел обнять каждого. Этот несравненный, скромный воин не поддался отчаянию. Он сам уверил меня в этом. Но каким тяжелым был бой и какое превосходство в силах было у неприятеля! Анцани собрал в крепости немногих оставшихся, в большинстве своем выздоравливавших от ран; на предложения сдаться он отвечал как Пьетро Микка [143] Микка, Пьетро (1677–1706) — итальянский солдат, совершивший героический поступок. Он служил в пьемонтской армии во время осады французами Турина (столица Пьемонта). Когда французские солдаты проникли в галерею, ведущую в Цитадель, которую Микка, вместе с другими солдатами, охранял, он взорвал мину, похоронив себя под руинами галереи и не допустив французов в Цитадель. при осаде Турина, и подобно Пьетро Микка он скорее взорвал бы себя, чем сдался!

Во время сражения, неприятель, полагаясь на явное превосходство своих сил, побуждал к сдаче и нас, и находившегося в Сальто Анцани. Я уже рассказал о том, как мы ответили неприятелю на поле сражения. Еще более внушительный ответ дал Анцани, стоявший наготове с фитилем в руке. Любой менее твердый человек, чем он, был бы смущен, услышав уверения не только неприятеля, но и самого Баэса и его людей о том, что на поле боя все потеряно и что видели, как я упал (так и было в действительности, но это произошло только потому, что подо мной была убита лошадь). Однако Анцани не поддался отчаянию! Я специально указываю на этот факт и призываю помнить о нем тех моих сограждан, которые не раз отчаивались спасти Италию. Конечно, таких, как Анцани, немного. Но тот, кто поддается отчаянию, — трус! И мы дали достаточные доказательства того, что никогда не теряем надежду на полное освобождение нашей родины, несмотря на черные дела предателей, постоянно готовых торговать ею, и на чванливых соседей, привыкших уже столько раз заключать с ними сделки! [144] «Черные дела предателей… и чванливых соседей…» — здесь Гарибальди имеет в виду лидера итальянских либералов графа К. Кавура и Наполеона III; он напоминает о тайной сделке между Кавуром и Наполеоном III на свидании в Пломбьере летом 1858 г. На этом свидании было решено начать войну против Австрии. Согласно договоренности, после победы над Австрией Пьемонт должен был получить Ломбардию и Венецию, а в виде компенсации уступить Франции Савойю и Ниццу. Эта тайная сделка, которую Гарибальди здесь расценивает как торговлю родиной, вызвала глубокое негодование народного героя сразу же, как только он узнал об этом. Позже, в апреле 1860 г., когда открылся Субальпийский парламент (так стал называться парламент, в который были избраны депутаты не только от Пьемонта, но и от Ломбардии и Центральной Италии), Гарибальди явился в парламент и, как депутат от города Ниццы, произнес страстную обличительную речь по поводу этой сделки, называя Кавура предателем и изменником и требуя отставки правительства, которое Кавур возглавлял тогда.

Анцани своим героическим поведением спас все, и благодаря ему мы смогли с триумфом вернуться в Сальто.

Мы вступили в город около полуночи. Разумеется, никто из населения и гарнизона в этот час не спал, и великодушные жители Сальто вышли на улицы, чтобы разузнать о раненых, поспешить им навстречу и проводить к себе домой, чтобы оказать им всю необходимую помощь и окружить их заботой. Бедные люди! Сколько им пришлось перенести из-за непрекращающейся войны! Я всегда буду вспоминать вас с чувством глубокой благодарности.

В этом сражении мы понесли ощутимый урон; потери же противника были огромны. Генерал Сервандо Гомес, командующий неприятельскими войсками, который столь искусно совершил внезапное нападение на нас и чуть было не уничтожил, исчез в 9 часов, уводя потрепанную дивизию к Пайсанду, откуда она пришла. Неприятель уносил с собой большое число раненых, а покинутая им долина Сант-Антонио была покрыта трупами его солдат.

Весь день 9 февраля ушел на оказание помощи нашим раненым, а также раненым неприятеля, которые не смогли уйти. Два хирурга-француза оказали нам чрезвычайно большие услуги в лечении: врач с «Эклэра», молодой, старательный и способный человек (я забыл его имя), и другой молодой человек, принадлежавший к той же нации, Дерозо, который некоторое время был с нашим Легионом и в тот день сражался как воин; оба они усердно потрудились, оказывая помощь раненым.

Но больше всего нашим страдальцам помог нежный уход великодушных жителей Сальто.

Последующие дни были посвящены погребению мертвых. Я полагал, что похороны убитых должны быть торжественными из-за необычного характера сражения; мне вспомнились виденные мною могильные холмы на полях сражений в Риу-Гранди. И вот на холме, господствующем над Сальто и послужившем местом славных схваток, была выкопана могила, в которую поместили тела всех без различия; затем останки каждого, друга и неприятеля, были засыпаны корзиной земли, и над могилой поднялся холм, хорошо видный каждому; он увенчан крестом, на котором можно прочесть следующие слова: «Итальянский легион, флот и кавалерия Восточной республики»; на другой стороне: «8 февраля 1846 г.» [145] Битва Итальянского легиона под командованием Гарибальди у Сант-Антонио — одна из наиболее славных в борьбе Уругвайской республики за свою независимость. За эту битву правительство наградило Легион знаменем с надписью: «За сражение 8 февраля 1846 года — Итальянскому легиону под командою Гарибальди», а в зале заседаний правительства на стенах были выгравированы имена убитых в этом сражении.