Борис Александровский - Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта
- Название:Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издательство «Мысль». Главная редакция социально-экономической литературы
- Год:1969
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Борис Александровский - Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта краткое содержание
Автор книги — человек нелегкой и сложной судьбы. Совсем молодым вследствие трагической ошибки он покинул родину и 27 лет прожил в разных странах. Как практикующий врач, он близко знал самые различные круги русской эмиграции. Все, что он пишет об их жизни, подкупает непосредственностью личных наблюдений.
Б. Н. Александровский характеризует многочисленные общества и землячества, группировки и организации эмигрантов. Интересны его размышления о постепенном умирании эмиграции, о ее трансформации в годы второй мировой войны, сведения о зачастую трагических судьбах многих деятелей русской культуры, некогда утративших родину, имена и творчество которых лишь отчасти знакомы советским читателям.
Из пережитого в чужих краях. Воспоминания и думы бывшего эмигранта - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Послевоенная международная политическая атмосфера создала исключительно благоприятные условия для проявления специфических «талантов» всякого рода «великих пакостников». Не мудрено, что Лукашевич быстро всплыл на поверхность международного политического болота и нашел применение своим пакостническим способностям.
XV
Трансформация эмиграции. «Перемещенные лица». «Невозвращенцы»
В предыдущих главах мне неоднократно приходилось упоминать, что дата 22 июня 1941 года была тем поворотным моментом, когда произошло крушение старой белоэмигрантской антисоветской идеологии и родились новые настроения, приведшие эмигрантов к долгожданному возвращению на родину. Говоря это, я должен еще раз подчеркнуть, что просоветские настроения существовали среди проживавших за рубежом русских и раньше, но они охватывали сравнительно небольшой круг лиц и носили неоформленный характер. Эти люди числились эмигрантами формально и никакого участия во всех политических неистовствах и беснованиях не принимали.
Когда же грянул гром войны на родной земле, то в самой гуще «настоящей» эмиграции вспыхнуло пламя патриотизма. Прежние антисоветские настроения были отброшены в сторону. Для подавляющего большинства стало ясным, что русский народ и Советская власть неотделимы друг от друга, что они вместе защищают родные рубежи и охраняют честь, достоинство и независимость родной земли. И не только защищают сейчас, но и будут защищать в веках.
Страдая за свою родину, это в один миг перерожденное большинство одновременно глубоко страдало и от сознания своего бессилия чем-либо помочь родине в годину выпавших на ее долю испытаний. За каждым шагом этого большинства неустанно следило гестапо в лице жеребковских молодчиков. Тайная их агентура проникла во все эмигрантские сообщества, объединения и группы.
Париж был нафарширован провокаторами всех мастей, говорившими на всех языках Европы.
И все же какие-то пути для посильной борьбы с агрессором, нахлынувшим на родную землю, у этой части эмиграции нашлись.
Одни вступили в ряды французского Сопротивления.
Многие из них геройски пали под пулями оккупантов.
Другие помогали образовавшемуся с первых же дней гитлеровского нападения на Советский Союз парижскому русскому подполью кто чем мог: продовольствием, одеждой, лекарствами, врачебной помощью.
Третьи с риском для собственной жизни прятали в своих убогих жилищах бежавших из гитлеровских лагерей смерти или с принудительных работ советских узников и депортированных из Советского Союза подростков и девушек.
По вечерам, собираясь группами у уцелевших радиоприемников, они затаив дыхание слушали сводки, передаваемые тайными радиостанциями всех стран антигитлеровской коалиции, а иногда если выпадало счастье, то и сообщения из Москвы. Они испытывали глубокое горе при отступлении Красной Армии и величайшее ликование при ее победах.
В те грозные годы советски настроенные люди «русского Парижа» как-то научились быстро угадывать единомышленников в окружающей их среде. Заводя сначала робко разговор на волновавшую всех тему о положении на фронте и озираясь по сторонам, они по тону, мимике, жестикуляции своего случайного собеседника безошибочно определяли образ его мыслей. В этих беседах у них взаимно крепла вера в конечную победу, сколь бы печально ни было в данный момент положение на фронте.
Невеселую картину являл собою в те годы Париж.
Квартиры не отапливались, не подавалось электричество; питание состояло из ячменного хлеба, брюквы и скудного количества макарон; обуви, белья, одежды нельзя было достать.
Оккупанты систематически грабили французское народное добро. Они вывозили в Германию предметы искусства, мебель, целые библиотеки, склады вин, вывинчивали из дверей медные ручки, снесли и переплавили бронзовые памятники. Обыски и аресты людей, заподозренных во враждебных чувствах к гитлеризму, шли ежедневно. Периодически устраивались уличные облавы.
Но патриотически настроенный «русский Париж» не унывал. Он твердо верил, что русский народ рано или поздно выбросит с родной земли гитлеровских захватчиков, как он выбросил в свое время татарских ханов, польскую шляхту, наполеоновские полчища.
Геббельсовская пропаганда шумела и гремела. Реляции о взятых городах и миллионах советских пленных, прерываемые бравурными маршами, наполняли эфир. Однако «русский Париж» как-то интуитивно определял, где кончается истина и где начинается беспардонная ложь и хвастовство. Прошло несколько месяцев, и все выверты этой пропаганды сделались общим посмешищем. Геббельсу больше не верил ни один человек.
Когда настал финал сталинградской эпопеи, германская оперативная сводка глухо сообщила, что «под давлением превосходных сил противника и во избежание ненужных жертв сталинградская группа вермахта была вынуждена прекратить сопротивление». Больше — ни слова.
Но «русский Париж» уже научился читать между строк.
Он ликовал, как ликовал и весь Советский Союз.
Эта трансформация охватила большую часть «русского Парижа» и превратила его в крупный массив будущих советских граждан. Однако было бы большой ошибкой думать, что в его недрах не осталось никого и ничего, что напоминало бы о двух предыдущих десятилетиях.
В одной из глав я уже упоминал о позиции, которую заняла верхушка РОВСа в момент нападения Гитлера на Советский Союз и в последующие годы. Эта верхушка благословила белое воинство на вступление в ряды вермахта. В Югославии и Болгарии ровсовские начальники в свою очередь кликнули клич к белоэмигрантской массе, призывая ее вступать в ряды «охранного корпуса», созданного по указанию Гитлера для борьбы с югославскими партизанами.
Сотни бывших белых офицеров надели германскую военную форму и с повязкой на левой руке «Переводчик» отправились на Восточный фронт. Другие вступили в организации Тодта и Шпеера. Третьи пристроились к гестапо и заняли щедро оплачиваемые должности в жеребковском филиале этого учреждения. Четвертые сотрудничали в издаваемой на средства гестапо газетке на русском языке «Парижский вестник» и уверяли читателей, что приближается день окончательной победы гитлеризма.
Всех не перечтешь.
«Русский Париж», делившийся в довоенные годы на многие десятки политических группировок самых разнообразных оттенков, с момента нападения Германии на Советский Союз забыл о прежних разногласиях и раскололся по новому принципу на две основные части: просоветскую и антисоветскую. Между ними уместилась расплывчатая и аморфная масса колеблющихся людей с половинчатым и «частичным» патриотизмом или лжепатриотизмом. Эти последние, признавая, что на данном этапе Советская власть и русский народ составляют монолитное целое, считали все же, что с окончанием войны это единство будет нарушено само собой и «все потечет по старому руслу». Отсюда вывод: «Пока поддерживать Советскую власть в ее борьбе с нахлынувшим агрессором, а дальше будет видно…» Таковы были идеологические перемены в «русском Париже» после 22 июня 1941 года. Мне остается сказать еще об изменениях его внешнего лика.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: