Анатолий Куликов - Тяжелые звезды

КУЛИКОВ: Войска управляются мною. Ни одного шага без команды законного президента они не сделают. Не дай Бог, прозвучит хотя бы один выстрел…

ДУНАЕВ: Подумайте, Анатолий Сергеевич. Это же съезд…

КУЛИКОВ: Вы видели хоть одного солдата с автоматом? Зачем вы вооружились?

ДУНАЕВ: Я был против вооружения.

КУЛИКОВ: Вы уже приговорили нас к смерти. Я свой выбор сделал.

ДУНАЕВ: Никто не приговаривал…

КУЛИКОВ: Войска выполняют задачу по закону. До массовых беспорядков вмешиваться не собираются. Но с началом беспорядков будут их ликвидировать! Времени у меня нет. До свидания.

Вот такой очень нелицеприятный разговор состоялся у меня с этим генералом, вздумавшим ловить рыбу в мутной воде мятежа. А солдату в приемной сказал: «Если он будет звонить — пошли его на три буквы». Что он потом и сделал. И когда увольнялся, у него старшина спросил: «Что из службы запомнилось тебе больше всего?» А солдат мнется: «Даже и не знаю, сказать вам или нет…» Да ладно», — разрешил старшина. — «Так вот, больше всего запомнилось, как я Дунаева на х… послал».

В те же дни Александр Руцкой, провозгласивший себя президентом, наконец обо мне вспомнил: прислал переговорщика, некоего П., бывшего нашего офицера-политработника, яростного оппозиционера. Он несколько раз приходил, его вежливо посылали куда подальше, но он упорно возвращался к родным стенам здания нашего главка. Последний раз он появился накануне штурма телецентра в Останкино с радиостанцией от Руцкого. Мне докладывают: «Опять пришел П. с радиостанцией для связи с Руцким…» Я ответил: «Радиостанцию заберите, а его посадите на гауптвахту».

Мое распоряжение выполнили мгновенно. 5 октября, после того, как волнения закончились, я распорядился его выпустить. Но вначале попросил привести его ко мне. Зашел П. в кабинет. Я говорю: «Идите домой. Вам повезло, а то сейчас сидели бы в Лефортово…»

Я думал, он обидится. А он нет, ничего… Наоборот, как только попадется на глаза — а сейчас он не последний человек где-то в муниципальной власти, — всегда повторяет: «Я не в обиде. Даже благодарен за то, что уберег меня командующий от тюрьмы…»

По служебной необходимости в те же дни встретился с генерал-майором Дмитрием Герасимовым, еще одним моим однокашником по Академии Генштаба. До учебы Дмитрий прошел Афганистан, командовал бригадой специального назначения. Теперь он служил командиром антитеррористического центра «Вымпел». Как-то сам по себе зашел разговор о Руцком. Дмитрий высказал мнение: «Санька, наверное, когда еще в Афганистане с самолета падал, не задницей, а головой стукнулся о пенек…»

Ну а как иначе нам следовало оценивать действия бывшего однокашника, когда Руцкой в тренировочном костюме с автоматом в руках бегал по Белому дому и требовал оповестить 1-й и 14-й подъезды о том, что сейчас на пандус Белого дома будут садиться вертолеты… (газета «Завтра», спецвыпуск № 2, август 1994 года. «Анафема. Записки разведчика»).

Вертолет и вправду летал. Только это был наш «вэвэшный» вертолет, посланный мной вместе с генералом Владимиром Пономаревым на разведку. Была задача министра: «Надо бы взглянуть сверху…»

Понятно, что всерьез рассматривалась и возможность штурма Белого дома. И тут в наших отношениях со «смежниками» (армия, Федеральная служба контрразведки) стали проявляться элементы недоговоренности. Во-первых, оперативная информация, которую в недрах Верховного Совета добывали контрразведчики, никоим образом не попадала в МВД. Во-вторых, что касается армейцев, то в период согласования действий — четких, однозначных ответов мы от них так и не получили. Когда же 3 октября в Останкино началось, Ерин мне сказал, что нам на помощь придут армейские подразделения. Мне такая информация была очень нужна. Все же, когда идет стрельба, как понять, где наши, где чужие? Не дай Бог, неопознанные БТРы… Да, может это Макашов дополнительные силы подтягивает?..

Получив информацию, что к телецентру должны подойти некие армейские подразделения, позвонил командующему Московским военным округом, еще одному своему однокашнику по Академии имени Фрунзе — генералу Леонтию Кузнецову: «Леонтий, там должны подойти «таманцы»… Ты имей в виду, чтобы мы друг друга не постреляли…» Он: «Какие «таманцы»?! Никуда солдаты не пойдут, воевать ни с кем не будут!» Я: «Все понял, ты на меня только не шуми ради Бога. У меня к тебе нет вопросов. Все, я понял, спасибо, Леонтий, за помощь, до свидания. Я даже рад, что там никого не будет, значит, никого не постреляют».

И хорошо, что не подошли, потому что в той ситуации даже трудно сказать, куда было бы повернуто оружие. На помощь оборонявшему телецентр отряду «Витязь» я послал 2-й мотострелковый полк ОМСДОНа. И вот тогда у боевиков началась настоящая паника.

От Макашова ждали победных реляций, а наши БТРы отняли у него последнюю надежду. И хотя я несколько забежал вперед в своем повествовании, но это лишь для того, чтобы с позиции сегодняшнего дня сказать откровенно: не была армия готова к такому повороту событий.

В те дни, когда распадался Советский Союз и вполне реальной казалась угроза распада Российской Федерации, от некоторых недальновидных генералов Вооруженных Сил нам приходилось выслушивать аргументированные объяснения: дескать, наша армия предназначена для отражения внешней агрессии. В ответ я не стану, например, ссылаться на присягу, которую принимают американские военнослужащие. Они берут на себя обязательство защищать Родину от внешнего и внутреннего врага…

Но ответ напрашивается сам собой: разве не дело армии совместно с правоохранительными органами пресекать любые противоправные действия, когда заходит речь о защите Конституции, когда государству угрожает опасность кровопролитной смуты?

Именно эта неопределенность, чувствовавшаяся в действиях армейцев, вынудила меня высказать своему министру такую точку зрения: «Помяните меня, если события станут развиваться по самому жесткому варианту, все отойдут в сторону. Все кивнут на МВД, но будет уже поздно. Необходимы решения Совета министров, Совета безопасности, которые бы жестко согласовывали действия всех «силовиков» и которые были бы обязательными для исполнения». Я же видел, «Вымпел», и тот по-тихому пытался отойти в сторонку… Точно также — в более четкой организации — нуждались действия самих органов внутренних дел.

После одной из ночных проверок я пришел и прямо высказал министру, что служба сотрудниками МВД выполняется плохо. Почему мало милиции вообще и где конная милиция, в частности? Нет единого и четкого руководства действиями подразделений ГАИ, патрульно-постовой службы, ОМОНа и других. Задачи на местах никто не выполняет. Мне капитан задает вопрос: «Можно ли задержать человека? Вот если он подходит ко мне с дубинкой?» Задач никто на местах не ставит. Почему не задерживают за антиобщественные действия активных организаторов беспорядков?