Федор Фомин - Записки старого чекиста

С тех пор местные жители называли Артемия не иначе как «комиссаром ЧК», кто в шутку, а кто и злобствуя. А он был просто честным человеком.

— Вы к нему зайдите передохнуть, — сказали нам в Сухуми. — Он любит, когда к нему приходят. Между прочим, Феликс Эдмундович Дзержинский его посетил, когда был в Новом Афоне. Артемий сейчас в монастыре вроде коменданта.

На другой же день мы с женой отправились в Новый Афон, в монастырь. Артемий встретил нас приветливо. Трудно было себе представить, что этот еще молодой, разговорчивый, веселый мужчина в кожаной тужурке, сапогах и кепке — монах. А впрочем, он теперь монахом себя уже и не считал.

Он охотно вызвался сопровождать нас, чтобы показать достопримечательности монастыря и окрестностей. К концу прогулки мы устали. Заметив это, он пригласил нас к себе отдохнуть и перекусить. Жил он в небольшой квартирке из двух комнат, аккуратно прибранных.

Артемий представил нам свою жену Аннушку — миловидную молоденькую женщину лет двадцати двух — двадцати трех.

— Вот так монах! — почти вслух сказал я, но Артемий все же услышал и рассмеялся.

— Бывший, бывший монах. Теперь я охраняю монастырь и его богатства. Мне доверяют, власти ко мне относятся хорошо. Я очень доволен… Вы обождите немножко. Я сейчас вернусь, сойду только в погреб.

Аннушка подсела к нам и доверчиво заговорила:

— Вот он сейчас меня перед вами назвал женой. А ведь три недели назад и слышать не хотел, чтобы я у него осталась.

— Как же это так? — поинтересовалась моя жена. — Ведь у вас, я смотрю, должен быть ребенок…

— Вот с этого все и началось… Я сама из Саратовской губернии. Попала сюда, спасаясь от голода. Поступила к Артемию в услужение, а потом стала жить с ним. Артемий сначала хорошо ко мне относился, но, как узнал, что я беременная, сразу переменился и решил от меня отделаться. А куда же мне деваться? Бить не бил, но каждый день одно и то же слышала: «На что ты мне? Уходи на все четыре стороны!» Я и плакала, и умоляла его. Ничего не пронимает. Хоть петлю на шею, ей-богу!

И вот недели три назад — никогда не забуду, до самой смерти — товарищ Дзержинский, вот так же, как и вы, зашел к нам. Артемий тоже пошел приготовить на стол. Я сижу в углу и плачу, такая тоска взяла, на белый свет глядеть не хочется!

А Дзержинский увидел меня и спрашивает, что случилось, отчего плачу. Я ему по простоте-то все и расскажи. Сразу все как есть, без утайки. Выслушал он меня, а когда вернулся Артемий, говорит ему…

В этот момент в комнату вошел Артемий. Посмотрев на внезапно замолчавшую жену, он шутливо сказал;

— Ну, я вижу, Аннушка вам тут всю нашу жизнь расписала. Было дело, было… Вразумил меня товарищ Дзержинский. Долго он со мной говорил. И дошли его слова до самого моего сердца. Стыдно мне стало за себя…

Артемий переглянулся с Аннушкой, оба улыбнулись друг другу, а затем вместе стали накрывать на стол…

Когда мы прощались, я сказал, что, возможно, скоро увижу Феликса Эдмундовича. Услышав это, Артемий и Аннушка просияли.

— Увидите товарища Дзержинского, скажите ему, что живем мы дружно и ребенка воспитаем так, как он говорил — по-советски! А если родится мальчик — назовем Феликсом в его честь…

В последний раз я видел Феликса Эдмундовича Дзержинского в декабре 1925 года, когда был проездом в Москве. Я зашел к нему в ВСНХ. На Феликсе Эдмундовиче не было привычной наглухо застегнутой защитного цвета гимнастерки. Он был в темном штатском костюме. Рубашка с крахмальным воротничком, галстук…

— Видели ли вы меня когда-нибудь, товарищ Фомин, таким разодетым? — шутливо спросил он. — У меня даже ручка с золотым пером. Специально купил. Еду подписывать договор с англичанами о лесной концессии.

Дзержинский хоть и торопился, но принял меня с обычной для него сердечностью и вниманием. Интересовался моей работой, планами на будущее. Я обратился к нему с просьбой послать меня учиться.

— Мне очень приятно, — сказал Феликс Эдмундо-вич, — что у вас появилось такое желание. Было время, когда мы только своей большевистской преданностью и чекистской храбростью побеждали контрреволюцию, а теперь к этому нужно еще добавить отличное знание своего дела и хорошее образование.

Узнав, что мне предстоит отпуск, Феликс Эдмун-дович стал заботливо расспрашивать, все ли есть у меня для отпуска, не надо ли путевку, денег и т. д, Я поблагодарил и сказал, что ни в чем не нуждаюсь,

Прощаясь со мной, Феликс Эдмундович сказал:

— Обязательно пошлю вас учиться!

Думал ли я тогда, что в последний раз вижу и слышу этого пламенного рыцаря революции…

20 июля 1926 года он пал на боевом посту, сражаясь с врагами партии.

За несколько часов до смерти, выступая на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), в своей пламенной речи, направленной против отступников от ленинской линии партии, Дзержинский, обращаясь к участникам пленума, с полным правом сказал о себе:

«Вы знаете отлично, моя сила заключается в чем? Я не щажу себя никогда. (Голоса с мест: правильно!) И поэтому вы здесь все меня любите, потому что вы мне верите. Я никогда не кривлю своей душой; если я вижу, что у нас непорядки, я со всей силой обрушиваюсь на них».

В день смерти Ф. Э. Дзержинского ЦК и ЦКК партии опубликовали обращение ко всем членам партии, ко всем рабочим, ко всем трудящимся, к Красной Армии и Флоту:

«В самые тяжелые времена, времена бесконечных заговоров и контрреволюционных восстаний, когда советская земля пылала в огне и кровавое кольцо врагов окружало бившихся за свое освобождение пролетариев, Дзержинский проявлял нечеловеческую энергию, дни и ночи, ночи и дни, без сна, без еды, без малейшего отдыха работал на своем сторожевом посту. Ненавидимый врагами рабочих, он пользовался громадным уважением даже среди них. Его рыцарская фигура, его личная отвага, его глубочайшая проницательность, его прямота, его исключительное благородство создали ему громадный авторитет».

А вот текст правительственного сообщения, опубликованного в тот же день:

«Сегодня, 20 июля, в 16 час. 40 мин., на своей квартире, от приступа грудной жабы скоропостижно скончался председатель Высшего Совета Народного Хозяйства Союза ССР и председатель Объединенного государственного политического управления Союза ССР товарищ Феликс Эдмундович Дзержинский.

Человек исключительной энергии и целиком преданный делу революции, он горел деятельным огнем на своих ответственнейших постах.

Он и сгорел на своем посту.

Смерть застигла товарища Дзержинского через три часа после его горячей и содержательной речи на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). Весь пленум с напряженнейшим вниманием слушал своего любимого товарища.

Правительство Союза ССР, застигнутое неожиданной смертью одного из самых выдающихся деятелей, не находит слов к оценке настоящей потери в лице товарища Дзержинского для всего Союза ССР.