Вильгельм Кейтель - 12 ступенек на эшафот

…В 17.00 я явился в рейхсканцелярию и сразу же был препровожден в рабочий кабинет Адольфа Гитлера. До сих пор между нами состоялся только один короткий разговор в присутствии фон Нейрата и фон Фрича непосредственно после ремилитаризации Рейнской области. Кроме этого, я дважды сопровождал Бломберга на вечерних докладах в штаб—квартире фюрера, а в 1936 г. присутствовал на заседании правительственного кабинета по поводу реформы уголовного права и на обсуждении финансирования вооружений вместе с президентом имперского Рейхсбанка и министром экономики Ялмаром Шахтом. На всех этих совещаниях я даже рта не раскрыл — сидел за широкой спиной Бломберга и составлял беглый конспект выступлений. Моя фамилия была знакома Адольфу Гитлеру по донесениям и маневрам 1935 г., когда я командовал дивизией.

Адъютант Гитлера оберст Хоссбах ревностно следил за тем, чтобы никто не мог попасть к фюреру, минуя его, как это происходило с Рейхенау, который появлялся в штаб—квартире запросто и без церемоний или же без каких—либо согласований с адъютантурой — в столовой рейхсканцелярии прямо за обеденным столом Гитлера. Впоследствии я никогда не злоупотреблял своим правом напрямую обращаться к фюреру и бывал у него только после настойчивых приглашений.

Могу засвидетельствовать, что «дело Бломберга» потрясло Гитлера до глубины души, но не было и речи о каком—либо «нервном срыве», как утверждал один из главных свидетелей обвинения на Нюрнбергском процессе, бывший дипломат Ханс Бернд Гизевиус. Фюрер всегда говорил о том глубоком уважении, которое испытывал к фельдмаршалу, и о том оскорблении и злоупотреблении доверием, которому подвергся со стороны фон Бломберга в качестве свидетеля на его свадьбе. Гитлер спросил меня, принял бы офицерский корпус эту невероятную женитьбу, слухи о которой все же распространились, несмотря на принятые меры. Я ответил отрицательно. Но мне было известно и другое: Бломберга в войсках не любили, и вряд ли кто—то пролил хотя бы одну—единственную слезинку в связи с его отставкой. Об этом я говорить не стал. Он (Гитлер) предложил Бломбергу покинуть Германию на год и отправиться в кругосветное путешествие. Бломберг с видимым облегчением согласился и отправился в изгнание. Сейчас фюрер хотел бы проконсультироваться со мной по поводу будущего преемника военного министра.

Первым я назвал Геринга и объяснил мотивы своего выбора. Гитлер немедленно возразил — об этом не может быть и речи, поскольку тот и так отвечает за «четырехлетний план», на нем люфтваффе — и лучшего командующего ему не найти. Кроме того, он назначил Геринга официальным преемником в случае своей смерти. Следующим я предложил Фрича. Гитлер молча подошел к письменному столу и протянул мне рапорт с требованием санкции на возбуждение уголовного дела против Фрича по статье 175 имперского уголовного кодекса, подписанный министром юстиции Францем фон Гюртнером. Гитлер сказал, что этот документ давно уже лежит на его рабочем столе, но он не дает ему хода, поскольку продолжает испытывать определенные сомнения на этот счет. В настоящий момент, когда вопрос о преемнике министра не терпит отлагательства, он не имеет морального права прикрывать генерала. Пусть все сомнения разрешит суд. Гюртнер и Геринг придерживаются такого же мнения.

Я потерял дар речи, просмотрев документ Гюртнера: с одной стороны, я отказывался допускать, что это результат преступной небрежности министерства юстиции или же прямого подлога со стороны дознавателей, с другой стороны, я не мог поверить ни одному прочитанному слову. Я предположил, что это какая—то ошибка или злостная клевета, потому что слишком хорошо знаю Фрича и категорически исключаю саму возможность совершения генералом инкриминируемых ему преступлений. Гитлер взял с меня слово молчать об услышанном, пообещал побеседовать с Фричем с глазу на глаз и попытаться составить собственное впечатление о происходящем. «Жизнь покажет…» — сказал фюрер.

Подходящей кандидатурой на пост рейхсминистра был, на мой взгляд, генерал—оберст Герд фон Рундштедт. Гитлер произнес длинную тираду, из которой следовало, что он без колебаний согласился бы с этим назначением, несмотря на прохладное отношение генерала к национал—социализму, но Рундштедт стар. Будь он на 5–10 лет моложе, вопрос решился бы ко взаимному удовлетворению… Тогда я предложил назначить на этот пост фон Браухича.

Гитлер промолчал и неожиданно спросил: «А почему вы не называете фон Рейхенау?» Я не колебался ни секунды: «Не основателен, не прилежен, ко всякой бочке затычка, поверхностен, не популярен в войсках. Солдат, реализующий себя не в сугубо военной сфере, а лезущий в политику…» Гитлер согласился с моим последним утверждением, а в остальном посчитал характеристики излишне резкими. Тем не менее я вернулся к кандидатуре фон Браухича: «Браухич — профессиональный солдат. Прекрасный организатор, командир и воспитатель. Армия его боготворит». Гитлер сказал, что побеседует с Браухичем, но прежде встретится с Фричем. Завтра во второй половине дня он снова вызовет меня в рейхсканцелярию — осталось решить ряд связанных с отставкой фон Бломберга технических вопросов.

Когда на следующий день я вошел в рабочий кабинет, то застал фюрера в состоянии крайнего возбуждения. Он рассказал мне, что встречался с Фричем, который, естественно, все отрицал, но делал это с бегающими глазами, нервозно и неубедительно. Один из соучастников его преступлений, некий уголовник—гомосексуалист, специально вывезенный из тюрьмы на опознание, из поставленной у входа в рейхсканцелярию полицейской машины со всей определенностью узнал во входившем в здание офицере одного из непременных участников диких оргий и вакханалий — увы, этим офицером был генерал фон Фрич. Тяжелое обвинение. До выяснения всех обстоятельств дела он посадил генерала под домашний арест. После этих слов Гитлер без какого—либо перехода обрушился на Хоссбаха. Адъютант нарушил его строжайшее распоряжение держать в тайне от Фрича причину его вызова в рейхсканцелярию. Хоссбах вероломно обманул его доверие, и с этой минуты он, Гитлер, не желает видеть предателя подле себя. Я должен сообщить об этом его бывшему адъютанту и подыскать замену. За несколько месяцев до описываемых событий Бломберг поручил мне подыскать подходящего майора из генштабовского состава для подмены Хоссбаха на случай его откомандирования в действующую армию. По зрелом размышлении я остановил свой выбор на майоре Шмундте, хорошо известном мне со времен совместной работы в Т–2 и его полкового адъютантства в Потсдаме. Я предложил его кандидатуру Гитлеру — фюрер не возражал. Вступление Шмундта в должность личного адъютанта фюрера состоялось несколькими днями позже. Кулуарно и без официального уведомления об отстранении от должности незадачливого Хоссбаха. В конечном итоге эта малоприятная миссия была поручена мне…