Лидия Бердяева - Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык

Была Эли (Беленсон) [73] Эли (Елизавета) Беленсон (псевд. Эли Эльсон) — журналистка, переводчица. В 1919 г. эмигрировала из России в Германию, затем переехала во Францию. После тяжелой болезни приняла христианство, сотрудничала в ряде немецких журналов. В журнале «Путь» по ее инициативе был создан в 1936 г. Иудаистско-христианский центр. Перевела на французский язык несколько статей Бердяева, его сборник «Буржуазный дух», книгу «Самопознание», на немецкий — «Новое средневековье» (этот перевод опубликован не был). . С ней много говорили о работе среди евреев. Она мечтает посвятить себя этой работе. Пишет большую статью. Оба ее друга готовятся быть священниками и работать [главным] образом для [обращения] евреев. Эли стала христианкой, пережив тяжелую болезнь... Теперь она живет в большой бедности, но духовно тверда и очень просветленно переносит тяжелую жизнь.

Четверг, 25 окт<���ября>

Встаю в 6 ч. и еду на обедню в St.-Médard и на исповедь... Вернувшись, застаю у нас Евгения Раппа (бывший муж моей сестры) [74] Евгений Иванович Рапп (1868—?) — юрист, в прошлом — член РСДРП; масон; брат первого мужа Л. Ю. Бердяевой — Виктора Ивановича. . Странно встречаться раз в полгода с человеком, кот<���орый> жил с нами многие годы, с кот<���орым> связано так много воспоминаний. А теперь это один из визитеров. Приезжает на своем автомобиле, посидит у мамы с полчаса, поболтает, пошутит и обратно. [Женат на француженке (очень типичной даме), имеет 3 дочерей, богат, социалист, но] по природе настоящий русский помещик...

Ни уехал к доктору, рекомендованному Шестовым. В последнее время он неважно себя чувствует, и я боюсь за наступающий сезон с лекциями, собраниями...

Зайдя в кухню, вижу Александра Викторовича (Каравадин). Спрашиваю: «Отчего опоздали к обеду?» — «Не мог расстаться с лесом. Такая красота. Знаете, осенняя красота напоминает мне прекрасные лица умирающих». — «А вы разве видели таких?» — «Как же! Многих! Конечно, больше мужиков. Они умирают иначе, чем другие. Вот, напр<���имер>, моя кормилица, крестьянка. Позвала меня проститься... Я, конеч

31//32

но, бросился бежать. Застаю ее такой спокойной, просветленной, будто ничего не происходит! Обняла меня, поцеловала... и отошла». На глазах у А<���лександра> В<���икторовича> слезы... Этот А<���лександр> В<���икторович> один из редких типов подлинных русских людей. Их уже немного. Был очень богат, почти всю жизнь провел в путешествиях, объездил всю землю... Революция застала его на Корсике и сделала нищим. Он с собакой (с кот<���орой> никогда не расстается) перебрался во Францию, жил несколько лет у брата. Брат умер, и А<���лек-сандр> В<���икторович> очутился буквально на улице. Случайная встреча с нами, и он вот уже 6 лет как существует тем, что питается у нас [и кое-что зарабатывает, помогая по хозяйству] Пишет рассказы и мог бы писать хорошо, но некультурен и дико ленив. Причем ленив «из принципа». Труд ненавидит. Очень сентиментален, старомоден, но трогателен какой-то своей самобытностью, чем-то «своим», ни на кого не похожим.

Он так слился с нашим домом, что мне трудно уже представить себе наш особняк без старомодной фигуры А<���лександра> В<���икторовича> и его черного пса... Обломок старой России, ценный своей художественной законченностью. Мы очень к нему привыкли, делаем для него, что возможно, но подчас он бывает несносен упрямством и ленью, возведенной в принцип.

Жду с нетерпением прихода [моего] Ни. Что-то скажет доктор? Его здоровье в последнее время меня [так] тревожит. Ведь почти все лето он и лечился, и отдыхал, а поправился плохо... Несмотря на такое здоровье, он работает непосильно, чтоб сводить концы с концами в это трудное время... Живем мы очень экономно, ничего лишнего себе не позволяем. Часто Ни говорит: «Мы живем, как в монастыре. Никаких развлечений, визитов, поездок (кроме необходимого лечения). К нам приходят, а мы — никуда». И несмотря на такую жизнь, денег едва хватает... Ни очень заботлив, [так] старается окружить нас возможными удобствами и мучится, если [мне] нельзя ехать лечиться или провести лето у моря или в деревне... Я так избалована его любовью, его необычайным отношением к себе. И часто кажется мне, что я мало ценю такое отношение, близость такой души, как [мой] Ни. .. Сейчас эта мысль так остро встала предо мной, и мне так больно, и я так хочу сделать все, все,

32//33

чтоб [моему] Ни было хорошо... «Ты у меня одна», — слышу его голос... Знаю это, всегда знала и знаю, а все же иногда мало ценю, мало осознаю (как сейчас) всю значительность и ценность этих слов... Избалованные дети всегда эгоистичны. Вот и я сознаю сейчас с особенной остротой эту свою избалованность и обвиняю себя в эгоизме — правда, часто бессознательном. А Ни в сущности так мало нужно. Я редко видела человека столь скромного, скажу даже — аскетически скромного в своих потребностях. Он не терпит роскоши, очень аккуратен и экономен. Ничего лишнего себе не позволяет...

[Наши вкусы в этом сходятся,] и говорю я об избалованности не в смысле комфорта, а самого главного: его заботы, внимания и к внутренней и к внешней жизни моей... [Боже! Как возблагодарить мне Тебя за то, что Ты дал мне в лице моего Ни. ] В Ни я нашла то, чего, мне казалось, в жизни найти нельзя... Широкий и свободный ум, глубину и какую-то детскую чистую и правдивую душу. Весь он — устремление ввысь и вдаль, его дух не знает покоя, все его творчество — бурный поток, несущий его вперед и вперед. Недавно он сказал мне: «Мне кажется иногда, когда я думаю о себе, что я человек, бросившийся с корабля в бурные волны океана и с огромными усилиями плывущий к берегу».

«Но ты не один, Ни , — говорю я. — Ты — с Христом».

«Да, конечно, но я христианин, бросившийся в мир, чтобы решать проблемы, связанные с миром, его судьбой...»

Ни очень одинок. Единственный человек, с кот<���орым> он сохраняет дружеские отношения еще с киевского периода жизни, это — Л. И. Шестов. Несмотря на различие взглядов, они очень ценят друг друга, любят беседовать и много спорят при встрече... С остальными у него — знакомства или полная отчужденность…

О «себе», о «своем» более глубоком, интимном и он, и я говорим только друг другу. И это с первого же дня встречи...

Пятница, 26 окт<���ября>

Мы давно собирались посмотреть советский фильм «Гроза» по Островскому. Наконец, сегодня решили ехать. К нам присоединился Фед. Ив. Либ (помешанный на России и всем русском)... В чудесный осенний день проехали весь Париж, такой красивый, серо-пепельный и будто затихший под нежным дыханием осени. И как бы вразрез с этим впечатлением пе

33//34