Анатолий Никифоров - Бехтерев

Мистические идеи, суеверия путем внушения и самовнушения распространяются, как огонь по бикфордову шнуру, и ведут подчас к развитию разного рода конвульсий, например, так называемой «пляски св. Витта». В XVIII веке на могиле дьякона Пари на Сан-Медарском кладбище в Париже собирались тысячи паломников, которые устраивали такие вакханалии, что король должен был отдать приказ о закрытии кладбища. К эпидемиям бесноватости предрасполагали принятые в монастырях неприемлемые для молодых, физически здоровых людей правила строгого аскетизма.

Оценивая с материалистических позиций учения о внушении широко распространившийся в конце XIX века спиритизм, Бехтерев привел высказывание по этому поводу своего старого товарища И. А. Сикорского:

«Вера спиритов в духов, в возможное общение с ними и в существование способов узнавания через посредство духов прошедшее, будущее и недоступное настоящее — вся эта спиритическая догматика чрезвычайно сходна с догматикой скопцов, хлыстов и малеванцев. Как и прорицания сектантов лишены смысла и по крайней мере не возвышаются над уровнем заурядного человеческого разума, так и то, что успели «сообщить» спиритам духи, совершенно посредственно или ничтожно и, как отметил английский философ Карпентер, «не может быть поставлено выше самой пошлой болтовни».

Внушенная мысль о неминуемой опасности является причиной паники, которую можно рассматривать как своеобразную психическую эпидемию. Следствием внушения Бехтерев считал и религиозный фанатизм, охватывающий нередко большие массы людей; эту мысль он подтверждал, в частности, ссылкой на крестовые походы, обусловленные внушенной их участникам идеи о спасении святого гроба господня.

Внушение, взаимовнушение, самовнушение явственно проявляются в человеческих коллективах. Если даже группы людей формируются по убеждению, то вскоре в них «ведущая роль, несомненно, переходит к внушению и взаимовнушению, которые объединяют многих людей в нечто единое; их возбуждают и будоражат одни и те же чувства, настроения, мысли». Все это может повысить активность группы до необычайной степени. «Только этим путем, путем взаимовнушения, и можно себе объяснить успех тех значительных исторических событий, когда нестройные толпы народа, воодушевленные одной общей идеей, заставляли отступать хорошо вооруженные и дисциплинированные войска, действовавшие без достаточного воодушевления».

И в войсках роль внушения и взаимовнушения может быть очень большой. «При этом, — как отмечал Бехтерев, — нельзя, конечно, оспаривать того, что армия — это могучее колоссальное тело, но последнее для того, чтобы проявить свою мощь, нуждается еще в одухотворяющей силе, и эта сила заключается во внушении той идеи, которая находит живой отклик в сердцах воюющих. Вот почему поддержать дух войск в решающую минуту составляет одну из величайших забот знаменитых полководцев».

«Не подлежит вообще никакому сомнению, — говорил далее Бехтерев, — что объединенные известной мыслью народные массы ничуть не являются только суммой составляющих их элементов, как иногда понимают, так как здесь дело не идет об одном только социальном объединении, но о психологическом объединении, поддерживаемом и укрепляемом главным образом благодаря взаимовнушению». Направленность мыслей, чувств, поступков в группах людей во многом зависит от их лидеров. Эти чувства и поступки могут быть благородными и даже героическими, но могут оказаться и низменными, жестокими. Примером бессмысленной жестокости толпы, как отмечал Бехтерев, явилась гибель выпускника Военно-медицинской академии врача Молчанова во время возмущений в последнюю холерную эпидемию или поведение толпы в сцене из романа «Война и мир» во дворе графа Растопчина, отдавшего ей на растерзание ради собственного спасения обвиненного в измене человека.

Бехтерев обращал внимание аудитории и на то, что «идеи, стремления и поступки отдельных лиц не могут считаться чем-то вполне обособленным, принадлежащим только им одним, так как в характере этих идей, стремлений и поступков всегда сказывается в большей или меньшей мере и влияние окружающей среды». Внушение, а затем и самовнушение могут определять как героические, так и преступные поступки. Психология отдельного человека во многом определяется его окружением. «Отсюда так называемое затягивающее влияние среды на отдельных лиц. В зависимости от того, выше или ниже человек окружающей среды, он под ее влиянием делается лучше или хуже, то есть выигрывает или проигрывает».

Внушаемые идеи Бехтерев сравнивал с микробами и называл их «психическими микробами» в отличие от микробов обычных или «физических».

«Не подлежит сомнению, — говорил он, — что… психический микроб в известных случаях оказывается не менее губительным, нежели физический микроб, побуждая народы время от времени к опустошительным войнам и взаимоистреблению, возбуждая религиозные эпидемии и вызывая, с другой стороны, жесточайшие гонения против новых эпидемически распространяющихся учений».

Известно, что точно так же, как физические микробы, которые могут быть полезными, ценными для человечества могут оказаться и внушаемые идеи, и тогда «внушение… является тем могущественным фактором, который способен увлечь народы как одно целое к величайшим подвигам, оставляющим в высшей степени яркий и величественный след в истории». Внушение, таким образом, считал Бехтерев, «является важным социальным фактором, который играет важную роль не только в жизни каждого отдельного лица и в его воспитании, но и в жизни целых народов». Он указывал в связи с этим, что внушение заслуживает «самого внимательного изучения для историка и социолога».

В заключение речи Бехтерев высказал свое мнение о роли личности в истории. Он отмечал, что многие ее отрицают, считая личность «лишь выразителем взглядов массы, как бы высшим олицетворением данной эпохи, и потому она сама по себе и не может иметь активного влияния на ход исторических событий». Однако, говорил Бехтерев, «при этом… забывают о внушении, этой важной силе, которая служит особенно могучим орудием в руках счастливо одаренных от природы натур, как бы созданных быть руководителями народных масс. Нельзя, конечно, отрицать, что личность сама по себе является отражением данной среды и эпохи, нельзя также отрицать и того, что ни одно историческое событие не может осуществиться, коль скоро не имеется для того достаточно подготовленной почвы и благоприятных условий, но также несомненно и то, что в руках блестящих ораторов, в руках известных демагогов и любимцев народа, в руках знаменитых полководцев и великих писателей, наконец, в руках известных публицистов имеется та могучая сила, которая может объединять народные массы для одной общей цели и способна увлечь их на подвиг и повести к событиям, последствия которых отражаются в виде грядущих поколений».