Николай Ивушкин - Место твое впереди

А рядом с ними, растянувшись на траве, о чем-то ведут оживленную беседу почерневший от пыли и загара и без того смуглый парторг батальона капитан К. X. Садыков и парторг роты снайпер В. С. Ранчугов.

Доклад об итогах боевых действий делал командир дивизии. Цифры были красноречивее слов. 62 километра прошла дивизия с боями и освободила 45 населенных пунктов. За это время было выведено из строя 60 вражеских танков и 6 самоходных орудий, а уничтоженных гитлеровцев — не сосчитать. За каждой цифрой — героизм наших командиров и солдат, вдохновляющее слово и дела коммунистов.

Было основание сказать на собрании партийного актива, что успех боев во многом обеспечила целеустремленная деятельность политработников, парторгов и членов партийных бюро полков и батальонов, ротных и батарейных парторгов, комсоргов, агитаторов.

Все политотдельцы, замполиты полков и подразделений, коммунисты были единодушны в том, что практика подтвердила жизненность и целесообразность новой структуры армейских партийных организаций. Теперь стало возможным более оперативно решать вопросы политической работы в ходе выполнения боевых задач. В результате намного повысилась боевитость партийных организаций, усилилось партийное влияние на личный состав.

Только в июле 1943 года партийная комиссия дивизии приняла 198 бойцов и командиров кандидатами в члены и 94 — в члены Коммунистической партии. В том же месяце 270 красноармейцев вступили в комсомол. Ни за один месяц в течение всей войны не принималось в дивизии столько людей в партию и комсомол. Это ли не свидетельство духовного роста наших воинов?

Наша ленинская партия стала подлинно сражающейся партией. Теперь известно, что в период войны были приняты кандидатами в члены партии более 5 миллионов человек, членами партии — более 3,6 миллиона человек.

Практика отвергла так называемые рекомендации, гладкие на бумаге, которые кое-кто давал политработникам. Например, советовали нам организовать работу парторгов и комсоргов так, чтобы днем они оформляли дела по приему в партию и комсомол, а ночью, в часы затишья, проводили заседания бюро. Но днем парторги и комсорги батальонов сражались, и некогда было оформлять документы. К тому же среди коммунистов стрелковых рот в ожесточенных боях росли потери. Выбывали из строя и парторги. Резерва же парторгов рот политотдел еще тогда не успел создать. А должности заместителей командиров рот и батарей по политической части были упразднены. И политработникам батальонного звена приходилось заменять их в ротах. Нечего и думать было днем о бумажных делах, хотя бы и самых значительных.

Оформлять документы по приему в партию и комсомол, проводить заседания бюро, докладывать на парткомиссии — для всего этого была лишь короткая летняя ночь, ночь почти без отдыха. Иногда казалось, силы исчерпаны, карандаш выпадает из рук... Но воля преодолевала усталость. И после бессонной ночи парторги и комсорги батальонов снова шли в боевые порядки — воевали, учили, агитировали, вели за собой людей. Бойцы не задумывались об их званиях и служебных должностях и по старой доброй привычке называли парторгов политруками. Это слово утвердилось так же прочно, как слово «комиссар» в гражданскую войну. Оно произносилось с такой же любовью. И поныне в памяти людей политрук — обобщенное звание армейского политработника, смелого, кристально чистого, преданного идеалам коммунизма.

Таким он после войны вошел и в литературу.

С удовольствием читал я в книге Георгия Березко «Сильнее атома»:

И это он — тысячу раз воскресший, неуязвимый, бессмертный, победоносный — опять сегодня в ленинской комнате роты читает «Правду» новобранцам, наклонившим к нему свои головы.

Не раз я повторял про себя строки из баллады Константина Симонова «Наш политрук», строки о его нынешней судьбе:

Конечно, тогда, когда шел фронтовой партактив, этих стихов еще не было и быть не могло. Но и в тот час мы говорили о политруках как о чести, совести, душе дивизии.

...С партийного актива расходились поздней ночью, гордые и счастливые, полные веры в победу, ощущая себя частицей великой Коммунистической партии.

Участники войны хорошо знают, что успехи, завоеванные в боях, умножают силы рот, батальонов, полков и дивизий. Курская битва, не имеющая себе равных по размаху, напряженности и упорству, увенчалась грандиозной победой советских войск. Эта битва и выход советских войск к Днепру завершили коренной перелом не только в ходе Великой Отечественной войны, но и в ходе всей второй мировой войны. Битва под Курском продемонстрировала великую силу Советского государства, его доблестных Вооруженных Сил, мудрую политику Коммунистической партии.

Наступление Центрального фронта, в том числе и нашей дивизии, продолжалось. Шли мы ночами, в направлении к Десне. Ночи были то темные, то звездные. Машины не зажигали фар. Запрещалось курить. О скрытности передвижения заботились все — комдив, штаб, политотдел, командиры частей и подразделений, парторги, комсорги, агитаторы. Офицеры и бойцы научились ценить тактическую внезапность, понимая, сколько она в бою может сберечь жизней. Днем люди отдыхали в рощах, садах, балках, заросших кустарником.

15 сентября части дивизии сосредоточились на левом берегу Десны, западнее деревни Чаплеевка Сумской области. Теперь мы вошли в состав 61-й армии.

Перед нами открылась освещенная солнцем бабьего лета пойма реки, изрезанная протоками и озерами. Ширина Десны здесь не превышала 170 метров, а глубина ее, по рассказам местных жителей, составляла 2–3 метра. Западный гористый берег, где укрепился противник, возвышался над уровнем реки на 70–100 метров.

Вскоре в наших подразделениях закипела работа. В ближайших деревнях собирали доски, бревна, снимали ворота с сараев. Связывали бочки и строили плоты. Нашлось и несколько лодок. Но всего этого было явно недостаточно для переправы, и многие солдаты камышом набивали плащ-палатки, чтобы плыть на них.

16 сентября, когда сгустились сумерки, группа смельчанов из 1-го батальона 228-го полка, возглавляемая заместителем комбата по политической части Вячеславом Мыцем, подошла к Десне. Бойцы и командиры закрепили на спинах автоматы, тихо вошли в реку и поплыли.

Едва пловцы выбрались на берег, фашисты открыли огонь. Теперь все зависело от стремительности наших воинов. Одним броском, на одном дыхании наши люди преодолели береговую крутизну, забросали первую траншею противника гранатами, захватили ее. В течение ночи гитлеровцы пять раз предпринимали контратаки, но успеха не добились.