Михаил Беленький - Менделеев

Петербургский университет довольно часто (значительно чаще, чем другим профессорам) поручал Менделееву такого рода представительские поездки. Дело было не только в том, что Дмитрий Иванович был хорошо известен за границей, поддерживал множество личных контактов с коллегами и совершенно свободно чувствовал себя в любом ученом сообществе. Он был еще и златоустом, автором великолепных по настроению, содержанию и литературным качествам приветственных речей. Первое поздравление он прочел на столетнем юбилее Петербургского Горного института, и уже начальные слова его речи представили это событие удивительно значительным: «Юбилейное торжество Горного института есть торжество науки, ибо она светит в подземных глубинах…» А закончил ее Менделеев, перефразировав слова из университетского устава: «Где высоко стоит наука, там не только стоит высоко человек, но там рано или поздно накопляются и сила, и богатство». В начале 1875 года Менделеев вместе с профессором И. В. Помяловским представлял Санкт-Петербургский университет на праздновании четырехсотлетия Лейденского университета в Голландии. Текст поздравления не сохранился, но зато известно, как его автор был принят голландцами. После торжественного акта в сенате университета русских гостей затаскали по приемам; их желали видеть на обеде у короля, где Менделеева посадили между принцами, потом на приеме в замке принца Фридриха, в городской ратуше, в лейденском театре, на собрании кураторов, в «студенческом сборище», не говоря уже о множестве частных приглашений коллег, посещений учебных кабинетов, лабораторий и музеев. «Все были до крайности любезны, всё шло хорошо до конца, но только устаток одолел».

Во время поездки в Лейден Менделеев познакомился с Жозефом Эрнстом Ренаном, целую ночь беседовал с ним в поезде и запомнил эту беседу на всю жизнь. Великий европейский мыслитель, порвавший с католицизмом ради изучения иврита и библейской истории, философ, мысливший художественными образами, произвел на Менделеева неизгладимое впечатление. Тому способствовало и дорожное происшествие: жители одного клерикального городка, мимо которого двигался поезд, устроили Ренану и его спутникам протестную демонстрацию. Иван Дмитриевич Менделеев вспоминал, что отец очень часто возвращался к содержанию бесед с Ренаном: «Ренан — замечательный деятель. Он смотрит глубже всех. Его идеи имеют бесспорное будущее. Он делает из науки религию и думает, что с помощью сознания идеала наука преобразит существо человека и осуществит на деле выдвинутые религиозной фантазией мечты». Менделеев говорил: «В этой среде я чувствовал себя как бы членом какого-то высшего совета культуры, где определялось ее глубокое будущее, то, о чем еще не говорят, но что внутренне действует и вызывает движение вперед».

В конце 1877-го — начале 1878 года душевный дискомфорт и ухудшение здоровья (он всю зиму болел плевритом, что очень тревожило его друга С. П. Боткина) заставляют Дмитрия Ивановича задуматься о длительной поездке за границу. По сути, это была попытка бегства от невыносимой семейной обстановки, от страсти, которую он считал преступной, от самого себя. Но даже горя в пламени чувств, Менделеев не мог просто бросить всё и уехать. Во-первых, он не привык путешествовать бесцельно. К тому же в сложившейся ситуации он не считал для себя возможным брать деньги из семейного бюджета. Университет, заботясь о здоровье своего профессора, освободил его на год от лекций, но не смог оставить ему на это время жалованье. Времена наступали суровые, врагов у университета было предостаточно, и ректорат ограничился пособием в 700 рублей. О том, чтобы на эти деньги прожить год в Ницце, как настаивал Боткин, не могло быть и речи. И тогда Дмитрий Иванович нашел очень интересную для него самого и важную для России цель поездки.

Он предложил взять на себя сбор в Европе сведений, относящихся к военному воздухоплаванию, чтобы на их основе разработать проект простого в управлении русского аэростата, а также издать на эту тему книгу. Для этого, писал он, необходимо: на его содержание за границей в течение года, на разъезды и предварительные опыты — четыре тысячи рублей; на издание книги — 1650 рублей; на заказ двигателя для большого аэростата и моделей — 6800 рублей; общая сумма составляла 12 650 рублей. Как всегда, он сразу же нашел поддержку у великого князя Константина Николаевича, вслед за которым предложением профессора Менделеева заинтересовался цесаревич Александр Александрович — будущий император Александр III. Небезынтересно, что до его императорского высочества менделеевскую идею донес не кто иной, как К. П. Победоносцев. Правда, в письменном обращении Константина Петровича к наследнику престола всё выглядит как свидетельство его личной заботы о военной мощи страны и, в частности, о возможности нанести воздушный удар по Британским островам: «…Нынешнее политическое состояние, вместе с глубоким раздражением противу коварной английской политики, заставляет многих старательно вдумываться в изыскание средств к нанесению вреда государству, которое по своему положению так недоступно для внешнего неприятеля. Есть серьезные люди, специалисты минного дела, которые останавливаются на мысли о применении к военному делу воздухоплавательных снарядов. Эту задачу, по мнению их, весьма возможно разрешить, но необходимо приняться за дело серьезно, с помощью научного исследования, и притом как можно скорее, чтобы предупредить Англию в решении той же задачи. Нам могло бы дать огромную силу нравственную то обстоятельство, что первый воздушный корабль поднялся бы именно у нас, а не в Англии. Начальник минной части в Кронштадте сошелся по этому поводу с известным профессором здешнего Университета Менделеевым, который давно занимается этим предметом, знаком со всей его литературой и убежден в разрешимости на практике задачи воздухоплавания. В прилагаемом листе изложен взгляд Менделеева на этот предмет, которому он обещает посвятить себя во время пребывания за границей, если получит на то средства. Всего, по расчету его, требуется около 12 000 руб. серебром…»

Престолонаследник дал добро, и тут же началась переписка между важными государственными лицами: управляющий Морским министерством адмирал С. С. Лесовский снесся с морским и военным министрами, а также с товарищем министра народного просвещения князем А. П. Ширинским-Ших-матовым. Последний от имени всех ранее названных обратился с письмом к министру финансов. А тот ответил отказом. Возможно, он был наслышан о том, что профессор Менделеев не отличается абсолютной обязательностью, а может, просто не понял затеи и пожалел казенные средства. Министры финансов, как известно, иногда позволяют себе бесстрашные поступки. Кончилось тем, что Дмитрий Иванович получил в долг от оборонных ведомств на всё про всё четыре тысячи рублей, причем из сумм, отпущенных на устройство и содержание лаборатории по исследованию упругости газов. Конечно, построить дирижабль на эти деньги было нереально, но можно было уехать на год.