Всеволод Радченко - Главная профессия — разведка

Для нас была организована экскурсия на небольшом пароходике по Гангу. По всему берегу реки со стороны Бенареса была видна кишащая масса людей. Они не задерживались «на пляже», а только раздевались, входили по колено, может быть по пояс в воду, проводили омовение в священной реке и тут же уходили, освобождая место для других. То там, то здесь, прямо на берегу чёрными клубами дымились костры, на которых кремировали умерших. Кремировали — это слишком громко сказано, так как дров в окрестности Бенареса очень мало. Наш провожатый объяснил, что превращение покойников в пепел скорее носит условный характер: как только костер прогорает, всё его содержимое спускается в реку. Наш провожатый, понимая, что зрелище для европейца выглядит, мягко говоря, странно, просил не фотографировать и довольно скупо комментировал всю эту картину.

В Индии, благодаря тому же Оже, я был приглашён в гости к одному ещё сохранившемуся тогда магарадже. Основные земли его владений были к тому времени национализированы, но огромный дворец и масса слуг говорили о былом величии. Сам магараджа был сравнительно молодой человек, получивший образование в Оксфорде в области естественных наук с упором на физику, и поэтому преклонялся перед Оже, и нас принимали на самом высоком уровне.

Застолье сменялось специфическими развлечениями: осмотром большой галереи-музея различного оружия, а затем катанием сразу на нескольких слонах. Удовольствие, конечно, относительное и требует привычки и хорошего вестибулярного аппарата, так как создаётся полное впечатление, что тебя бросает на волнах из стороны в сторону. Всё выглядело в высшей степени экзотично. Слоны были чистые, ухоженные, украшенные богатыми попонами, а люльки являли собой просто произведения декоративного искусства.

Особенно запомнилась мне демонстрация дикого тигра. Нас пригласили на большую террасу на втором этаже дворца. Там были поставлены несколько подзорных труб на треногах и лежали бинокли. Было сказано, что на опушке довольно отдаленного леса, думаю, метрах в пятистах, должен появиться тигр, для которого в определённое время и в определённом месте выкладывается барашек. Охота на этого тигра запрещена, и как нам рассказали, случаев нападения тигров на людей в этом районе не отмечалось уже много лет.

Действительно, тигр появился с опозданием не более чем на пятнадцать минут, пока нас обносили различными напитками. Вся наша компания бросилась к подзорным трубам и биноклям, хотя тигра можно было видеть и простым глазом. Помню, что тигр не схватил барашка и не потащил в лес, а по-хозяйски, не спеша, начал его лопать прямо на опушке.

Благодаря письмам, которые написала ещё в Париже моя ассистентка индуска Нехалчан своим друзьям в Дели, меня пригласили на ланч или на ужин несколько заметных в индийском обществе человек.

Так я познакомился с помощником премьер-министра, с которым обедал по его приглашению в Поло-клубе. Мы сидели на открытой террасе, а на поле в это время проходила игра. Помощник был очень интересный собеседник и охотно, в дружелюбном тоне рассказывал о проектах, которые вынашиваются в правительстве.

Также я был приглашён в дом одного крупного бизнесмена. Это, видимо, бывает нечасто, обычно всё-таки такого рода встречи проходят в ресторанах или клубах, организованных в Индии на английский манер. Запомнилось, что бизнесмен в знак своего расположения ко мне (а он был родственником моей коллеги по ЮНЕСКО) в заключение нашего обеда преподнёс мне подарок.

Это была плетёная корзинка с крышкой; когда её открыли, там оказалась крупная живая кобра. Мой хозяин тут же успокоил меня, объяснив, что эта кобра совершенно безопасна, у неё удалены ядовитые железы, что она очень привыкла жить в доме, и может быть «членом семьи». Он обещал мне дать инструкцию, как за ней ухаживать, и заявил, что в доме, в котором живёт кобра, не заведутся мыши или кто-нибудь подобный.

Честно говоря, я был очень смущён этим подарком и представил себе, как мои коллеги в Париже, не по ЮНЕСКО, а по резидентуре, встретят такую экзотику в моём доме. Я был уверен, что это будет расценено как высшее проявление снобизма и пижонства, и несмотря на большой соблазн иметь в доме «такую красотку», а кобра действительно была очень красива, я твёрдо отказался принять этот, я думаю, дорогой подарок.

Находясь в Париже, я очень редко ездил в командировки, так как это мешало главному направлению моей работы и, более того, рассматривалось руководством резидентуры как, мягко выражаясь, совершенно нежелательные отвлечения от решения главных задач. Но однажды я не смог отказаться от такой командировки, так как директор моего департамента, как я уже говорил, англичанин, профессор Маршалл, желая проявить ко мне своё доброе отношение, включил меня в план поездок и лично объявил об этом. Я должен был представлять ЮНЕСКО на конгрессе «International Federation of Mental Health», или «Международной федерации умственного здоровья» — это дословный перевод.

Федерация включала в себя представителей различных социологических учреждений, но в первую очередь — психиатров, теоретиков и клиницистов, в основном из англосаксонских стран, Скандинавии и Германии.

Меня встречал и опекал в Лондоне личный друг Маршалла — тоже англичанин, генеральный секретарь федерации. Делегаты конференции были в основном далеко не молодые люди. Может, именно поэтому моё присутствие на конференции, тем более в президиуме, вызывало интерес у многих делегатов, и этот интерес усиливался ещё и тем, что вскоре стало ясно, что я советский, русский. В это время Москва не имела никаких дел с такого рода международными организациями. Поездка на конгресс федерации была очень интересной и познавательной. Конгресс сопровождался несколькими крупными приёмами с участием лондонского политического и научного мира. Приём давал лорд-мэр в ратуше. А другие приёмы и обеды проходили в нескольких типичных лондонских клубах, таких как известный «Royal Automobile Club».

В первый же день я произнёс свою приветственную речь от имени ЮНЕСКО, и после этого на конгрессе мне особенно делать было нечего. Какие бы то ни было действия разведывательного характера мне не только не поручались, но и были запрещены. Кроме того, мой парижский шеф категорически рекомендовал мне не только не устанавливать контакты с нашей лондонской резидентурой, но и без острой необходимости даже не появляться в посольстве, так как наши товарищи и советские представительства были во все времена под очень пристальным наблюдением английских спецслужб.

Так как у меня на руках был международный паспорт, не было необходимости появляться в советском консульстве.