Пу И - Последний император

Точно так же, как и в тот год, когда я покинул двор, Чжэн Сяосюй, который тогда быстро наладил с полковником Такэмото такие же тесные связи, какие были у Ло Чжэньюя, — Чжэн Сяосюй на этот раз быстро превратился в хорошего друга, привезенного Ло Чжэньюем Каеисуми. Каеисуми стал посредником между Чжэн Сяосюем и Квантунской армией.

Чжэн Сяосюй и его сын Чжэн Чуй после приезда в Инкоу и Далянь несколько раз вели доверительные беседы с Амакасу. Представители Квантунской армии поняли, что Чжэн Сяосюй и Чжэн Чуй намного энергичнее Ло Чжэньюя, которого мог удовлетворить лишь "халат высшего императорского сановника и ритуал земных поклонов перед императором".

Офицеры Квантунской армии были рады вести переговоры Через Чжэн Сяосюя. После того как последний в первый раз встретился с Итагаки в Люйшуне, он услышал, что Итагаки намечает сделать меня президентом Маньчжурско-Монгольской республики. Сначала он был удивлен таким оборотом дела, а затем, поняв, что японские военные круги решили не давать мне императорскую корону, сразу же изменил свое мнение. Он направил своего сына Чжэн Чуя связаться с Камаи, который был выбран из японских военных главным управляющим этой новой колонией. Чжэн Сяосюй просил передать Камаи свое мнение: о том, что если Япония считает название "императорское государство" не подходящим к новому государству и если его назначат главой будущего кабинета министров, он все уладит, уговорит императора дать согласие на звание главы и т. д. Упомяну вскользь, что захватить кресло премьера стремился не только Ло Чжэньюй, но и многие другие, в том числе Чжан Цзинхуэй, Цзан Шии, Си Ся. Последний несколько раз посылал ко мне человека с деньгами; всего он передал мне более 100 тысяч юаней, щрося при этом назначить его в будущем премьер-министром. Чжэн Сяосюй, конечно, очень волновался, поэтому он первый посшешил направить Чжэн Чуя к Камаи, чтобы сообщить тому свопо "цену". Камаи передал это предложение Хондзё и Итагаки. Затем Чжэн Сяосюй стал гостем генералитета Квантунской армии в Шэньяне. Так Чжэн Сяосюй заменил Ло Чжэньюя в переговорах с японцами.

Находясь в изоляции, я, разумеется, не имел возможности понять действительное положение вещей и видел совсем другое…

После приезда в город Люйшунь меня не покидало смутное беспокойство, вызванное не изоляцией и не блокадой, а тем, что я услышал от Каеисуми и других, а именно: что Квантунская армия даже не приступала к решению вопроса о строе нового государства.

Это волновало меня значительно больше, чем отсутствие торжественной встречи в порту. Последнее можно бьшо объяснить тем, что не успели подготовиться или еще не сообщили о моем прибытии, но что означали слова "государственный строй еще не определен"? Раз государственный строй еще не определен, зачем тогда Доихара пригласил меня на Северо-Восток?

Чжэн Сяосюй и Каеисуми разъяснили мне, что Доихара не обманывал. Квантунская армия действительно поддерживает реставрацию и хочет, чтобы я руководил великим планом. Однако поскольку дело прежде всего касается Маньчжурии, его следует согласовать с маньчжурами. Пока полной договоренности еще нет, поэтому они говорят, что вопрос не решен.

Теперь я уже не так легко, как в Танганцзы, верил этим людям. Но я не мог найти других, с кем бы можно было посоветоваться. Впервые я оказался один, без моего наставника и его советов, поэтому мне оставалось лишь прибегнуть к способу Шан Яньина — просить помощи у духов. Взяв книжку "Искусство предвидеть будущее", привезенную из Тяньцзиня, я начал гадать на монетах. Получилось не так уж плохо, и я терпеливо стал ждать своей судьбы, поддавшись советам Чжэнь Сяосюя и Ло Чжэньюя.

Так я прождал три месяца. Наконец на второй день после моего дня рождения, то есть 9 февраля 1932 года, пришло сообщение: Административный совет Северо-Востока принял решение учредить в Маньчжурии республику. Так называемый Административный совет Северо-Востока вновь начал свою деятельность 18 февраля. Руководителями этого совета стали капитулировавший Чжан Цзинхуэй, бывший начальник особого Харбинского района, председатель провинции Ляонин (к тому времени Фэн-тяньская провинция) Цзан Шии, представитель Хэйлунцзянской провинции Ма Чжаньшань и только что признанный новым членом этого комитета председатель провинции Гирин Си Ся. Председателем комитета был Чжан Цзинхуэй. 19 февраля этот член комитета по указке Итагаки принял решение о создании республики, а затем опубликовал "декларацию независимости".

Сообщение об этом напугало и возмутило не только Чжэн Сяосюя и Чжэн Чуя, но и всех остальных находившихся рядом со мной людей, в том числе и Ло Чжэньюя.

В то время я не думал о том, сколько гибло народу на Северо-Востоке и каким способом японцы станут осуществлять свое господство в этой колонии. Меня также не интересовало, сколько они направят солдат и какие полезные ископаемые будут добывать. Важнее всего для меня была реставрация и признание императором. Разве не для этого прибыл я сюда более чем за тысячу ли? Восьмидесятилетний Чэнь Баошэнь, приехавший на склоне своих лет в Люйшунь, много раз повторял мне:

— Не восстановив наследственный императорский трон, разве можно не чувствовать себя виноватым перед душами предков?

Я возненавидел Доихару и Итагаки всем сердцем. В тот день словно сумасшедший, я, бросив книгу "Искусство предвидеть будущее" на ковер, метался по гостиной бывшего великого князя Су и курил одну сигарету за другой. Я вспомнил Тихий сад и вдруг подумал, что если не стану императором, то уж лучше бы мне просто жить спокойной жизнью человека, устранившегося от дел. Продав часть драгоценностей и картин, я мог бы выехать за границу и жить там в свое удовольствие.

Я решил высказать эти внезапно пришедшие в голову мысли командованию Квантунской армии и, если оно не поддержит меня, сразу же возвратиться в Тяньцзинь. Ло Чжэньюй и Чжэн Сяосюй, с которыми я поделился своим планом, не имели ничего против. Ло Чжэньюй посоветовал мне сначала послать немного подарков Итагаки. Я выбрал несколько драгоценностей, которые привез из Тяньцзиня, и попросил Ло Чжэньюя переслать их Итагаки. Как раз в это время Итагаки позвонил Чжэн Сяосюю и пригласил его на совещание. Тогда я попросил Чэнь Цзэншоу записать мои доводы, объясняющие необходимость восстановления наследственной императорской власти, и вручил их Чжэн Сяосюю и Ло Чжэньюю, чтобы они передали их Итагаки. Я велел им решительно и четко объяснить мои намерения, изложенные в двенадцати пунктах (последние четыре пункта добавил Чэнь Цзэншоу):

"1. Мы не можем отказаться от наследственной императорской власти из уважения к пятитысячелетним моральным устоям Восточной Азии.