Пу И - Последний император

— Пусть ваше величество лучше еще несколько раз обдумает все как следует, — сказал Чжэн Сяосюй. — При реставрации обязательно потребуется помощь японцев. Если между нами сейчас произойдет разлад, то потом вовсе не на кого будет надеяться. А в будущем осуществление реставрации совсем не безопасно.

Рассказав еще несколько эпизодов из истории и убеждая меня согласиться, Чжэн Сяосюй наконец сказал:

— После обеда Итагаки придет на аудиенцию. Тогда, ваше величество, пожалуйста, поговорите с Итагаки сами!

В 1929 году Итагаки был переведен в Квантунскую армию на должность советника. По материалам Международного военного трибунала для Дальнего Востока, он уже в 1930 году, в мае, заявлял, что имеет "ясную и определенную идею", как решить маньчжурский вопрос. Итагаки считал, что решить вопрос между Японией и Китаем необходимо с помощью военной силы. По крайней мере за год до событий 18 сентября он уже настаивал на том, чтобы прогнать Чжан Сюэляна и создать на Северо-Востоке новое государство. В приговоре Военного трибунала записано: "Начиная с 1931 года, будучи полковником в штабе Квантунской армии, он непосредственно участвовал в заговоре, который ставил своей непосредственной задачей захват Маньчжурии с помощью военной силы. Он проводил провокационную деятельность, направленную на осуществление этой цели, Итагаки помогал найти предлог, вызвавший так называемые "маньчжурские события", подавлял всякие попытки помешать военным действиям. Он одобрял эти военные действия и руководил ими. И наконец, Итагаки играл важную роль в развертывании движения за так называемую "независимость Маньчжурии" и в заговоре, имевшем целью создание марионеточного государства Маньчжоу-Го".

В 1934 году он занял должность заместителя начальника штаба Квантунской армии. В 1937 году, после событий 7 июля, Итагаки стал командующим дивизией, в 1938 году — министром сухопутных войск, а в 1939 году его назначили начальником штаба посланной в Китай армии. Потом он был командующим в Корее, командующим войсками в Сингапуре. Он играл важную роль в установлении марионеточного правления на Севере Китая и во Внутренней Монголии, в наступлении на внутренние районы Китая, в установлении марионеточного режима Ван Цзинвэя, в нападении Японии на СССР у озера Хасан и в других важнейших событиях.

23 февраля 1932 года, во второй половине дня, у меня состоялось свидание с Итагаки. В качестве переводчика присутствовал Накадзима — драгоман Квантунской армии.

Итагаки был небольшого роста, лысый; на его до синевы выбритом лице особенно выделялись черные усы и брови. Среди всех японских офицеров, которых я встречал, Итагаки выглядел самым подтянутым и аккуратным. Белоснежные манжеты рубашки слепили глаза, складки на брюках были идеально заглажены. Все это, в том числе его привычка тихонько потирать руки, создало у меня о нем впечатление как о человеке изящном, с хорошими манерами. Прежде всего Итагаки поблагодарил за подарки, а затем пояснил, что по приказу командующего Квантунской армией Хондзё он приехал ко мне с докладом по вопросу о создании нового государства в Маньчжурии.

Он неторопливо начал с того, что "народ в Маньчжурии не поддерживает жесткий режим Чжан Сюэляна, японские права и привилегии не имеют никаких гарантий", и затем долго разглагольствовал о "справедливости" действий японской армии, "искренне помогающей маньчжурам установить добродетельное правление и создать рай". Я слушал его, все время кивая, а в душе молил, чтобы он быстрее перешел к вопросу, интересовавшему меня больше всего. Наконец он заговорил о главном:

— Это новое государство получит название Маньчжоу-Го. Столица его — город Чанчунь, который с этих пор будет называться Синьцзин — новая столица. В состав государства войдут пять главных национальностей: маньчжуры, монголы, ханьцы, японцы и корейцы. Японцы, живущие в Маньчжурии в течение многих десятилетий, отдают свои силы и способности; поэтому их юридическое и политическое положение, естественно, должно быть такое же, как и других национальностей. Например, гости могут, как и другие, служить чиновниками в новом государстве.

Накадзима еще не успел все перевести, как Итагаки достал из портфеля Декларацию маньчжурского и монгольского народов, пятицветный флаг Маньчжоу-Го и положил все это прямо передо мной на стол. Меня душил гнев, дрожащей рукой я отодвинул все в сторону и спросил:

— Что это за государство? Разве это великая цинская монархия?

Мой голос изменился до неузнаваемости, но Итагаки все так же неторопливо продолжал:

— Конечно, это не реставрация великой династии Цин. Появится новое государство. Административный совет принял решение и поддерживает вашу кандидатуру, ваше превосходительство, на пост главы нового государства, то есть верховного правителя.

Услышав слова "ваше превосходительство", я почувствовал, что вся кровь у меня хлынула к лицу. Впервые я услышал, что японцы называют меня так. Оказывается, "император Сюаньтун" и "ваше величество" они уже аннулировали! Как же это можно было терпеть? Для меня слова "ваше величество" были дороже тридцатимиллионного народа Северо-Востока и двух миллионов квадратных километров земли. От волнения я почти не мог усидеть на месте и воскликнул:

— Когда обращение не соответствует содержанию, трудно добиться успеха! Что же касается маньчжуров, то они поддерживают не только меня лично, а императора великой династии Цин. Отменить эту форму обращения — значит потерять доверие маньчжуров. Прошу командование Квантунской армии обдумать еще раз этот вопрос.

Итагаки тихонько потер руки и, улыбаясь, сказал:

— Маньчжуры поддерживают ваше превосходительство на пост главы нового государства; это и есть доверие, на это согласна и Квантунская армия.

— Но ведь в самой Японии тоже императорская власть. Почему же Квантунская армия решила установить республику?

— Если ваше превосходительство считает, что название "республика" неприемлемо, можно назвать иначе. Пусть это будет не республика, а режим верховного правителя.

— Я очень благодарен за большую помощь вашего государства; по всем другим вопросам мы можем договориться, но режим верховного правителя я принять не могу. Императорский титул достался мне от предков; если я отменю его, то поступлю нечестно и непочтительно по отношению к ним.

— Так называемый режим верховного правителя — это лишь переходный период. Я уверен, что когда будет образован парламент, он обязательно примет конституцию о восстановлении императорской системы. Поэтому в настоящее время такой "режим" можно рассматривать только как переходный период.