Сергей Степанов - Психология в лицах

Деятельное участие Шпильрейн в развитии и пропаганде психоанализа принесло ей не только удовлетворение, но и признание. Время ученичества давно прошло. И она сама обучала психоанализу других. Пожалуй, наиболее известным из ее учеников стал швейцарский психолог Жан Пиаже, чьим психоаналитиком она была в Женеве в 1921 г.

Этот год оказался переломным в жизни двадцатипятилетнего Жана Пиаже. Его познавательная энергия, до того метавшаяся от систематики моллюсков до философской эпистемологии, теперь, наконец, нашла точку приложения. Именно в 1921 г. Пиаже публикует первую свою статью, посвященную развитию речи и мышления у ребенка, и совершает свое открытие эгоцентрической речи. Небезынтересно, что в том же году он проходил курс психоанализа у Сабины Шпильрейн. Анализ длился восемь месяцев, ежедневно по утрам. По словам Пиаже, проведенный Шпильрейн психоанализ не был ни терапевтическим, ни учебным, а имел «пропагандистский» характер. Пиаже вспоминал, что Шпильрейн была направлена в Женеву Международной психоаналитической ассоциацией с целью пропаганды там анализа, и он с удовольствием, как он говорил много лет спустя, «играл роль морской свинки». Пиаже был сильно заинтересован, но испытывал сомнения по поводу теоретических вопросов. В конце концов Шпильрейн прервала анализ по собственной инициативе, не желая, по словам Пиаже, «тратить по часу в день с человеком, который отказывается проглотить теорию». К тому же он не собирался становиться психоаналитиком, хотя и участвовал в Берлинском конгрессе 1922 г., на котором была и Шпильрейн; тогда же имя Пиаже появляется в списках Швейцарской психоаналитической ассоциации. (В психоаналитическом движении эта ситуация впоследствии стала весьма банальной. Так, если внимательно изучить списки членов всевозможных современных российских обществ и ассоциаций, то в них можно обнаружить множество фигур, весьма далеких от психоанализа. Например, если верить журналу «Архетип», то даже автор этих строк состоит членом Московского психоаналитического общества.) В своей «Автобиографии» Пиаже не упоминает о пройденном им анализе. Но в интервью Джеймсу Раису в 1976 г. Пиаже, подтвердив, что аналитиком была именно Шпильрейн, описывал ее как очень умного человека со множеством оригинальных идей. Он рассказывал Раису, что пытался установить с ней контакт после ее возвращения в Россию, но ему это не удалось.

По версии уже упоминавшегося Александра Эткинда, именно влияние Шпильрейн помогло Пиаже осознать реальный круг своих профессиональных интересов. Сразу же он начинает серию опытов, которые открывают эпоху в экспериментальных исследованиях психологии развития. В 1923 г. выходит его знаменитая книга «Речь и мышление ребенка». В этой работе эгоцентрическая речь противопоставляется социализированной речи, которая постепенно вытесняет первую.

За год до своей встречи с Пиаже, в 1920 г., Сабина Шпильрейн делала доклад на VI Международном психоаналитическом конгрессе в Гааге. Доклад в сокращенном виде был опубликован в официальном органе Международной ассоциации. Он называется «К вопросу о происхождении и развитии речи». Шпильрейн рассказывала коллегам, что есть два вида речи — аутистическая речь, не предназначенная для коммуникации, и социальная речь. Аутистическая речь первична, социальная речь развивается на ее основе. В статье 1923 г. «Некоторые аналогии между мышлением ребенка, афазическим и бессознательным мышлением» Шпильрейн продолжает свои рассуждения, выстраивая ту систему аналогий (аутистическая речь ребенка — мышление при афазии — фрейдовское бессознательное), которая будет иметь ключевое значение для последующей психологии столетия. Свои идеи Шпильрейн подкрепляет наблюдениями и маленькими экспериментами над своей дочерью Ренатой. В другой работе, доложенной на Берлинском психоаналитическом конгрессе 1922 г. и современной самым первым экспериментам Пиаже, Шпильрейн рассуждает о генезисе понятий пространства, времени и причинности у ребенка, то есть фактически очерчивает проблематику будущих исследований Женевской школы генетической психологии Жана Пиаже. Ставя одни и те же проблемы, Шпильрейн и ее швейцарский пациент шли из общей точки в разных направлениях: логика формальных операций мышления станет открытием Пиаже, Шпильрейн же углубилась в собственно психологический анализ взаимосвязи речи, мышления и эмоционально насыщенных отношений ребенка с родителями. Подход Шпильрейн — психоаналитический, придающий главное значение содержанию взаимодействий ребенка с родителями; Пиаже постепенно отказывался от него, формируя свой собственный, структурный подход.

В своих трудах Пиаже лишь пару раз упоминает соответствующие статьи Шпильрейн, и эти упоминания фактически теряются в череде аналогичных ссылок. При недавнем переиздании его книги «Речь и мышление ребенка» в издательстве «Педагогика-Пресс» братьями Луковыми была предпринята попытка составить максимально подробные комментарии. В соответствующем комментарии Шпильрейн была названа немецким психологом, изучавшим особенности детской речи (вероятно, на том основании, что ее статьи публиковались на немецком языке). По сей день в нашей стране имя знаменитой соотечественницы оставалось неизвестно даже специалистам! После внесенного мною уточнения комментаторы исправили ошибку, но не избежали новой: впервые услышав незнакомое имя, не запомнили его, и в результате в книге Сабина названа Сибиллой.

В начале 20-х гг. братья Сабины, Ян и Исаак, получившие образование в Европе, уже трудились в Москве. В Ростове-на-Дону завершал учебу в университете младший брат Эмиль, а отец активно работал по ликвидации неграмотности. Сабина считала, что и она должна принять участие в создании новой России.

В 1923 г. с благословения Фрейда, проявлявшего большую заинтересованность в распространении психоанализа в России, Сабина Шпильрейн-Шефтель вместе с семьей вернулась на родину. Семейная жизнь, однако, дала глубокую трещину. Муж уехал в Ростов-на-Дону, где занялся врачебной практикой и вступил в гражданский брак с другой женщиной, а Сабина попыталась начать новую жизнь в Москве.

После пережитых и переживаемых Россией потрясений рассчитывать на материальное благополучие не приходилось. Семья потеряла практически все, что имела. И Шпильрейн, с полным на то основанием, отвечая на вопрос о ее имущественном положении, писала коротко, ясно и зло: «Ни у кого ничего нет!»

В атмосфере убогого коммунального быта и всеобщей неразберихи она все же умудрилась с головой уйти в работу. С сентября 1923 г. она работала врачом-педологом в городке имени Третьего Интернационала, заведовала секцией детской психологии в Первом московском государственном университете и состояла научным сотрудником Государственного психоаналитического института и детского дома-лаборатории «Международная солидарность». В этом институте она вела амбулаторный прием, консультировала, читала спецкурс «Психоанализ подсознательного мышления», вела «семинарий по детскому психоанализу».