Сергей Степанов - Психология в лицах

Сам Павлов, как известно, связывал типы нервной системы с различиями по темпераменту, что получило всеобщее признание. Но Теплов увидел в типологических свойствах нечто большее — подлинное доказательство существования природных предпосылок широкого спектра индивидуально-психологических особенностей. И Теплов принял поистине судьбоносное для его дальнейшей научной жизни решение: он перевел работу своей лаборатории в основном в психофизиологическое русло. Научной программой «на перспективу» стало исследование физиологических основ индивидуально-психологических различий. Такая цель воодушевляла его. Вероятно, это и было поиском «ниши», где можно было заниматься честной работой, — он оставался в пределах добросовестной, доказательной науки.

С точки зрения личной судьбы Теплова вряд ли можно назвать естественным или тем более благоприятным для него принятое им «самоограничение» — прежде всего изучать физиологические предпосылки индивидуальных различий. Скорее в этом можно увидеть драматизм его судьбы, когда психологу по призванию пришлось отойти, хотя по замыслу и временно, но на деле до конца жизни, в смежную область науки.

Уже через несколько лет интенсивных исследований стала возникать новая пограничная область науки — дифференциальная психофизиология, основанная на строгом эксперименте и подводящая естественно-научную базу под изучение некоторых индивидуально-психологических различий (поначалу в области ощущений, времени реакции, а также и более общих динамических особенностей психики). Новое направление исследований постепенно стало значительным явлением в психологии.

В дальнейшем идейная атмосфера стала относительно более свободной, и Теплов мог бы вернуться к своей излюбленной теме на собственно психологическом уровне. Но он уже был общепризнанным авторитетом в физиологии высшей нервной деятельности, высококомпетентным в электрофизиологии, в области математической статистики (показательна его статья о факторном анализе) — он уже не мог оставить возглавляемую им большую коллективную работу.

Автор «Психологии музыкальных способностей» и «Ума полководца», квалифицированный знаток истории психологии, он, казалось бы, мог написать труд по психологии индивидуальности, который стал бы событием в мировой науке. Такой труд был запланирован, к нему он тянулся, но откладывал работу над ним, так как логика возглавляемых им исследований требовала дальнейшего углубления в психофизиологию. Жизнь оборвалась неожиданно…

Еще в молодости Теплов записал в своем дневнике: «Честолюбия у меня нет вовсе, а честолюбие к научной известности огромное. К судьбе Ленина, Наполеона, Веры Фигнер, Форда, наркома, министра, героя — никакой зависти; к судьбе Бугаева [математик], Павлова, Лебедева [физик] и даже других гораздо меньших, — самая глубокая и неизбежная. И странно — чувство права на нее и возможности достижения. Хотя мне уже 34 года, а большого научного таланта за собой не признаю. Есть способности и безусловная толковость».

По формуле У. Джемса, человек есть дробь с достижениями в числителе и самооценкой в знаменателе. Порою тоска берет от созерцания исчезающе малых величин в нынешней психологии. Но одновременно не оставляет гордость за то, что в нашей науке оставили след и гигантские «числа» наподобие Б. М. Теплова [4] В подготовке материала использована статья Н. С. Лейтеса о Б. М. Теплове из сборника «Выдающиеся психологи Москвы», а также воспоминания коллег и близких, опубликованные в юбилейном сборнике «Способности. К 100-летию со дня рождения Б. М. Теплова». .

Надежда Николаевна Ладыгина-Котс — одна из немногих отечественных психологов, получивших мировую известность и признание. За рубежом редкая крупная монография по вопросам детской и сравнительной психологии обходится без ссылок на ее исследования, а некоторые содержат иллюстрации, заимствованные из ее трудов. Однако многим современным отечественным психологам ее имя даже не знакомо. Иной практик, столкнувшись с упоминанием ее работ — «Приспособительные моторные навыки макака в условиях эксперимента» (1926), «Конструктивная и орудийная деятельность высших обезьян» (1959) и др., — недоуменно пожмет плечами: «Какое отношение все это имеет к моим профессиональным интересам, да и вообще к психологии?» Но в том-то все и дело, что труды Ладыгиной-Котс к психологии в ее исконном понимании имеют непосредственное отношение, и уж наверняка гораздо большее, чем многие опыты консультативно-терапевтической самодеятельности. Ее работы приближают нас к пониманию подлинной природы человеческого поведения, а средством для этого служит сопоставление с механизмами поведения братьев наших меньших. Не будем также забывать, что, например, нобелевский лауреат Конрад Лоренц, чей авторитет признан большинством психологов, пришел к своим научным выводам исключительно в результате опытов над животными. Эксперименты над животными послужили основой Целого направления психологической науки — бихевиоризма, большинство представителей которого отдали дань этим изысканиям — от одного из пионеров психологии Э. Л. Торндайка до Б. Ф. Скиннера, которого его соотечественники почитают крупнейшим психологом столетия. Изучение поведения приматов составило важную страницу в научной биографии крупнейшего исследователя мышления, гештальтпсихолога В. Келера, а также Р. Йеркса, избранного в свое время президентом Американской психологической ассоциации. Хотим мы того или нет, но психология — это не только «эмпатия», «трансакция» и «раппорт», но и «инстинкт», «рефлекс», «инсайт»… И мы никогда не поймем до конца человека, если не будем рассматривать его как звено в цепи живых организмов. Тут для научного анализа наиболее важны не столько поведенческие параллели, сколько сугубо человеческая специфика, которую легче всего познать в сравнении. Исследованиям в этой области и посвятила свою научную работу Н. Н. Ладыгина-Котс.

Надежда Николаевна родилась 19 мая 1889 г. в Пензе в семье бывшего крепостного крестьянина, позднее известного учителя музыки и пения Пензенского реального училища. Среднее образование она получила в Пензенской гимназии. В 1908 г. Надежда Николаевна поступила на Московские высшие женские курсы. Здесь она познакомилась с молодым преподавателем А. Ф. Котсом и вскоре вышла за него замуж. Помимо естественных супружеских чувств, с мужем ее объединяли и общие интересы. А. Ф. Котс, вскоре ставший директором Московского зоопарка, был большим знатоком и любителем животных. И в этой области, так же, впрочем, как и в любви к искусству, их интересы на всю жизнь переплелись. Как символ этого увлечения центральное место на стене в ее кабинете на долгие годы заняли две старинные литографии: Диана с животными, любовно заглядывающими в ее лицо, и ангел, скорбящий над телами погибших птиц.