Владимир Коваленок - Родина крылья дала

— Что делает советский военный летчик в Мангейме?

Что это, простое любопытство? Пройти мимо и не ответить — нельзя. Прошу своих попутчиков остановиться. На вопрос отвечаю вопросом:

— Что лучше: прогулки летчика по улицам Мангейма или его полеты над городом со смертоносным грузом?

Немцы одобрительно заулыбались, но все же поинтересовались, как меня, военного летчика, отпустили за границу.

Терпеливо объяснил, что я — космонавт. А так как в космонавтику пришел из военной авиации, то продолжаю носить прежнюю форму. Носят ее и другие наши космонавты, бывшие военные летчики.

…Военный летчик! Как же долго мне пришлось идти к этому званию! И не только мне, а всем, кто связывает свою судьбу с небом, с полетами. Мне вспомнились простые, но очень верные слова инструктора в летном училище: путь к званию летчика и летному мастерству длинный и трудный. К сожалению, не все пилоты, получившие право на управление самолетом, понимают это. От звания до профессии длинная дорога. Не все выдерживают до конца. Сходят, уходят, даже гибнут в катастрофах. Причина одна — переоценка самих себя, своих способностей. Впрочем, только ли в летном деле бывает такое? А, скажем, врач? Разве не теряет себя тот врач, который, едва получив диплом, уже считает себя таковым? А инженер? Следователь? Метеоролог?..

Нашей юности повезло. Мне и моим сверстникам по летному делу осветила горизонт заря космической эры.

Часто, осмысливая то или иное важное событие в своей жизни, мы задаемся вопросом: случайность это или закономерность? Не раз, оглядываясь на пройденный путь, задавал себе такой вопрос и я…

Здесь, пожалуй, самое время еще раз вернуться в шестидесятые годы, в среду курсантов нашего летного училища. Полет Юрия Алексеевича Гагарина буквально перевернул наше представление о будущем: открывалась заманчивая перспектива космических полетов. Наверное, в те годы не было ни одного курсанта, который не видел бы себя в будущем космонавтом.

Вспоминаются эпизоды курсантской жизни в летних лагерях. Мы летали по программе второго курса. В эфире творилось невероятное. Даже угроза наказания за радиохулиганство не могла остановить лавины чувств. То и дело в наушниках раздавалось: «Пролетаю над Африкой! Пламенный привет народам, борющимся за свободу и независимость своего континента!»

Суточный полет Германа Степановича Титова подобно девятому валу обрушился на наше сознание. Мыслимое ли дело — сутки в космосе! И снова курсантские голоса посылали привет Кубе и народам Африки… Наше детство играло в войну, наша юность грезила космонавтикой.

Однажды, после полета, я подошел к курсанту Вячеславу Зудову. Он уже выполнил три полета в зону на сложный пилотаж. И во всех трех посылал искренние пожелания борющимся африканцам. Командир эскадрильи намекнул мне, что, мол, пора по комсомольской линии пресечь радиохулиганство. И я, как член комитета комсомола курса, начал с Вячеславом этот разговор. Ответ был очень эмоциональным:

— Да все мы знаем, что это нарушение, но понимаешь… Чувство какое! Гагарин, Титов — ведь это же наши, летчики, понимаешь? Полетят целые эскадрильи космических кораблей, и на Луну, и на Марс… Ты вот сам по вечерам в небо все смотришь, думаешь, я не знаю?

— Надо сначала летчиком стать, Слава, — ответил я тогда.

Забегая вперед, скажу, что с Вячеславом Зудовым мне предстояло жить и работать в Звездном городке, куда он прибыл на два года раньше меня. В отряд он будет принят в 1965 году, то есть всего лишь через четыре года после нашего разговора. Моя космическая подготовка начнется в 1967 году.

Это было время быстрого развития в нашей стране научно-технического прогресса. Не мне повторять исторические фамилии и исторические факты. Известнейшие ученые — И. В. Курчатов, М. В. Келдыш, С. П. Королев, — десятки и сотни других людей стояли у истоков отечественной космической науки. Нашему поколению было суждено стать не только свидетелями, но и непосредственными участниками, творцами замечательных событий послевоенного развития Страны Советов.

Спустя тридцать с лишним лет, проходя по первым нашим испытательным полигонам, на которых в послевоенные годы слышался рокот первых ракет, я сопоставил два факта из жизни своей страны, которые имели один исток. Когда в 1949 году распределялся государственный бюджет, часть денег была направлена на помощь детям, жившим в районах, пострадавших от голода первых послевоенных лет. Хотюховский сельский Совет выделил два метра черной сатиновой ткани Владимиру Коваленку из деревни Белое, деньги на обувь, верхнюю одежду и книги. В рубашке и брюках из этого полотна первого сентября 1949 года я сел за школьную парту… Когда в сентябре 1986 года я стоял у памятника Курчатову, то, прежде всего, вспомнил и те трудные годы.

Случайность это или закономерность? Да, о нас, детях, заботилась вся страна. В нас, босоногих, не видели лишнего рта и обузы для государства, потому что в будущем именно нам предстояло решать задачи строительства заводов, производства хлеба, мяса и молока, защиты государства и развития науки. Так случайно ли то, что под балашовским небом произошла встреча Вячеслава Зудова из Электростали и Владимира Коваленка из деревни Белое?!

Закончив училище, мы попадем в одну летную часть, будем вместе служить в военно-транспортной авиации, потом встретимся в Звездном городке, станем командирами экипажей космических кораблей. От того августовского полета в космос Вячеслава Зудова отделяло 15 лет, меня — 16. Когда 12 марта 1981 года с Виктором Савиных я стартовал в свой третий космический полет, на земле остался мой дублер — Вячеслав Зудов. Но, вообще, какие бы трудные, серьезные задания мы ни выполняли, всегда помнили тот первый разговор в училище: «…Надо сначала летчиком стать!»

Летное лето второго курса пролетело как одно мгновение. Последние полеты — и мы расстались с самолетом первоначального обучения ЯК-18У. Не одно поколение летчиков, которым перкалевые крылья этой машины дали путевку в небо, хранит ее в своей памяти, в своем сердце.

Распрощавшись с ЯК-18У, мы приступили к полетам на новой и сложной по тем временам для курсантского обучения машине — ИЛ-14. На этом самолете готовили летчиков военно-транспортной авиации. Выйдя на воздушные трассы в первые послевоенные годы, эта машина до сих пор продолжает трудиться.

Инструктором нашего экипажа стал капитан Вячеслав Андреевич Рябцев. Он очень любил нас всех, интересовался делами, обстановкой и жизнью в казарме, домашними проблемами. Мы не однажды встречались с Вячеславом Андреевичем после выпуска из училища. Сейчас он живет у себя на родине, в Армавире. Гордость свою не скрывает: космонавты Сарафанов и Коваленок вышли из его экипажа.