Владимир Коваленок - Родина крылья дала

Первых командиров курсанты запоминают навсегда. Моим первым комэском был подполковник Сафронов. Командиром звена — майор Дудкин, инструктором — лейтенант Боярин. Кроме меня в экипаж вошли курсанты Юрий Шушпанов, Виктор Голышев, Владимир Патнж. Шушпанов летал до училища в Ивановском аэроклубе, имел налет более ста часов. Мы же трое летали только в мечтах.

И вот после того, как все теоретические вопросы сданы строгой экзаменационной комиссии, наступил долгожданный день первого полета. Это было 12 июля 1960 года.

Ранним утром пришли на стоянку. Я старался запомнить каждую деталь этого дня: росу на траве, красивый ряд самолетов, дежурного по стоянке, подготовку самолета. Первым слетал Юрий Шушпанов. Вторым был я. Волновался страшно, но полет ожидал с нетерпением. Заранее стал надевать парашют, вспоминать детали.

Наконец я очутился в кабине. На тренировках работал много и уверенно. А тут вдруг показалось, что все забыл, что вижу все впервые. В шлемофоне — голос лейтенанта Боярина:

— Володя, напоминаю, в полете мягко держись за ручку, ноги на педалях. Оценивай свое состояние. Если станет плохо или потеряешь пространственное положение — сразу же информируй меня.

Разве мне может быть плохо?! Разве такое вообще возможно? Нет уж! С кем угодно, только не со мной.

— Как меня понял? — настораживается инструктор.

— Все понял. К выруливанию готов!

Земля побежала под нос самолета. Вырулив на взлетную полосу, инструктор опробовал рули управления… Левая педаль вперед… Ручка влево… Вправо… На себя… От себя…

Мои ноги и правая рука повторяют движения.

— Взлетаем, — коротко звучит в шлемофоне. И наш зеленый, начищенный до блеска ЯК-18У рванулся вперед. Стрелка указателя скорости поползла вправо… 20, 30, 50, 80 километров в час…

— Поднимаем переднее колесо. Скорость 100.

Прекратились толчки. Смотрю на часы. Ровно 10.00. Не знаю — куда смотреть. Хочется на землю, но тогда не вижу приборов.

— Берем курс в зону, — слышу голос Боярина.

Смотрю на компас. Стрелка остановилась на цифре «300».

— Где аэродром?

Показываю. Он действительно теперь слева, сзади.

В зоне инструктор показал, как управлять самолетом. Мы резко снижались, круто набирали высоту, делали глубокие крены, виражи. После каждого маневра вопрос: «Где аэродром?» Показывал я всегда правильно.

Аэродром свой словно затылком чувствовал.

— Разрешаю взять управление. Держи горизонтальный полет. Высота 3000 метров. Скорость 160, курс 120.

Видимо, возвращаемся. Неужели так быстро? Берусь тверже за ручку управления. Стрелки приборов мгновенно побежали в разные стороны: пока гонялся за высотой и приводил в порядок скорость, забыл о курсе.

— Не получается, товарищ лейтенант…

Слышу смех — веселый, задорный.

— Получится, Володя, будешь летать. Ориентируешься хорошо. Пространственное положение чувствуешь, свое место знаешь. Это очень ценное качество для летчика. А стрелки научимся собирать. Обязательно научимся. Беру управление, а ты смотри вокруг, на землю. Какая же красота вокруг! Видишь?

Смотрю, но ничего не вижу — все расплывается. Небо только что сияло голубизной, а теперь почему-то мутное. Не сразу понял, что плакал от радости, от необъяснимо большого счастья. Когда понял, что со мной происходит, не стал сдерживаться. Я ведь в небе! Я лечу! Я буду летать! Как жалко, что никто из моих не видит этого полета — ни бабушка, ни мама, ни одноклассники. Небо Саратовщины приняло в свои объятия еще одного будущего летчика.

Я не знал тогда (об этом узнают потом все), что подобные чувства в саратовском небе испытал курсант Саратовского аэроклуба Юрий Гагарин. Что он вернется в саратовское небо из эпохального космического полета.

Не знал, что под этим же небом ходил военный летчик Василий Лазарев, когда учился на военном факультете Саратовского медицинского института.

Что через год после меня в это же небо взлетит курсант Балашовского училища Геннадий Сарафанов, уроженец Саратова, а во второй экскадрилье в свой первый полет поднимется будущий космонавт Вячеслав Зудов. Все это станет известно мне потом, много лет спустя…

— Заходим на посадку, внимательно следи за приближением земли. Учись сразу видеть землю — будешь летать, — услышал слова инструктора и вцепился в землю глазами, провожая каждый кустик.

— Не провожай предметы, скользи взглядом, сразу скользи взглядом.

Как это — скользить? Ведь глаза сами провожают все бегущее…

Все это со временем пройдет, а тогда я видел, как стремительно приближалась земля.

Вот и касание. Зарулили. Вылез, не снимая парашюта, доложил:

— Товарищ лейтенант, курсант Коваленок выполнил первый ознакомительный полет. Разрешите получить замечания.

— Замечания еще впереди, — усмехнулся лейтенант Боярин. — Как самочувствие? Голова не кружится? Не тошнит?

— Никак нет, товарищ лейтенант.

— А это что такое? — он провел рукой по мокрым щекам.

Я покраснел.

— У меня тоже такое было, от счастья, — признался инструктор.— Иди, отдыхай и готовься к следующему полету. У нас с тобой начинается новая летная жизнь. Пусть она у тебя будет длинной!

— Спасибо, товарищ лейтенант!— ответил я.

Мы с тобой еще встретимся, лейтенант Боярин, будем сидеть у меня дома и пить чай.

Не откладывая в долгий ящик, сразу же расскажу и о том, что в Балашов в 1979 году приезжала съемочная группа «Беларусьфильма». В группе Боярина тогда летал курсант Владимир Коваленок, мой двоюродный брат. На вопрос режиссера, снимавшего фильм «Хлопец из деревни Белое», о Коваленке, майор Боярин ответил:

— Летает нормально. Получится настоящий летчик.

Когда уточнили, что речь идет о другом Коваленке, честно признался:

— Знаете, я его не помню. Мы, инструкторы, больше запоминаем тех, кто плохо летал, кому тяжело давались полеты, даже тех, кто был недисциплинирован. А того Коваленка даже не помню. Летал, дисциплинированным был. Вот и все.

Так с первого полета для меня началась новая жизнь. Я прожил целых восемнадцать лет, а жизнь, оказывается, только началась…

Наступило шестое августа 1960 года. Ночью несколько раз просыпался: утром в 10.00 мой первый самостоятельный вылет. За нас, пришедших прямо со школьной скамьи, и инструкторы волновались гораздо больше, чем за бывших аэроклубовцев. Не у всех все складывалось благополучно. До сих пор помню товарищей, которые не смогли вылететь, их глаза, полные горя. Начальник училища генерал-майор Афонин коротко напутствовал нас, посоветовал не волноваться, быть уверенными в себе. Увидел меня, подозвал:

— Запомни этот день, товарищ курсант. Летчик не тот, кто умеет управлять самолетом, а тот, кто умеет его грамотно применять во всех условиях мирного и военного времени. От сегодняшнего самостоятельного вылета до становления летчика — длительный и трудный путь. Вот так, курсант Коваленок.