Владимир Голяховский - Путь хирурга. Полвека в СССР

Я озлобленно думал: какое же это время обновления? — несмотря на все новые веяния, мы остаемся под полным контролем партии и КГБ. Да еще и эту партийную бабу Катерину приставили наблюдать за нами. Но, не подавая вида, прощаясь, я улыбнулся ей.

И она тоже улыбнулась серыми глазами из-под пушистых ресниц — довольно приятно.

В приподнятом настроении мы всей группой ехали в одном вагоне поезда «Москва — Прага». Все приоделись понарядней, у женщин красивые прически. Катя выглядела не как партийный руководитель, а просто как милая женщина. На мне был элегантный, хотя и не новый, французский костюм, который теща купила у знакомой спекулянтки специально для поездки. Уже в дороге оказалось, что в нашей группе появилось новое лицо — мужчина лет сорока, тихий, скромно улыбавшийся. Его не было на инструктаже и теперь он не вступал с нами в контакт. И мы его избегали, решив, что он агент КГБ, приставленный следить за нами — это портило наше веселое настроение. Еще мы волновались: как будет проходить процедура осмотра наших вещей в пограничном городе Чоп. Мы толком не знали, что нам разрешено вывозить. У меня было пять бутылок водки и пять банок черной икры — для подарков чешским коллегам, если придется. Но я не был уверен, что таможенники не отберут их на границе. Чоп мы проехали ночью, пограничники проверили документы, но вещи не проверяли — пронесло!

Утром мы уже ехали по территории Чехословакии, за окнами пробегали незнакомые, совершенно отличные от русских, пейзажи. Была весна, фруктовые деревья стояли в пышном цвету, все по-другому — другие дома в деревнях, другие вокзалы в городах. И на душе тоже становилось как-то по-другому — ощущение праздника, приподнятое настроение.

Я стоял у окна рядом с Катей, мы восторженно обменивались впечатлениями:

— Смотри, смотри — какой дом красивый!

— А поле как аккуратно возделано!

— Все у них такое чистое, яркое!

— Да, все выглядит иначе.

Вагон качало, и ее плечо несколько раз касалось моего, каждый раз мы отстранялись, улыбаясь друг другу. Потом как-то так получилось, что перестали отстраняться, прижав плечи еще тесней. Катя изредка поглядывала на меня снизу вверх из-под пушистых ресниц, она была низкого роста. Я думал: такая милая женщина, а на самом деле вредная партийная баба — должна следить за мной; и поэтому я должен ее бояться; ну, нет! — я мужчина и не стану пасовать перед ней, будь она трижды партийная.

В Праге нас встретила симпатичная молодая чешка, наш гид, и повезла в отель третьего класса «Флора». По сравнению с советскими гостиницами все было приятнее и чище. Не терпелось выйти на улицу и пройтись по Праге. Мы шли группой, стараясь, по инструкции, не отставать друг от друга, и наш «незнакомец» тоже с нами.

Прага — красавица! Какой восторг впервые в жизни иметь удовольствие идти по ее улицам! Мы гуляли весь день, а под вечер дома осветились закатом, и мы увидели, что значит «Злата Прага». Как-то так получалось, что мы с Катей все время шли рядом, по ее восклицаниям я понимал, что она переживает такой же восторг, как и я. У нас возникло притягательное ощущение чего-то неуловимо общего, мы часто и привычно касались друг друга — это воздух пражской весны навевал нам любовь. Она всё больше нравилась мне, и эти касания разжигали в нас обоих непреоборимую силу желания. Но и мое чувство протеста против нее тоже обострялось, смешиваясь с желанием. Все в нас наэлектризовалось. Нет, я докажу ей, что лучше меня любить, чем за мной следить! Как?..

Очевидно, наши касания и переглядки были давно заметны другим. Когда стемнело и мы подходили к отелю, Илья Мовшович отвел меня в сторону:

— Хочешь, я задержу всех на час? А вы с Катькой уходите в отель.

Импульс решительности подтолкнул меня — я взял ее под руку и увлек в переулок. В темноте мы впились губами друг в друга.

— Пойдем скорей.

— Куда? — в ее голосе была дрожь.

— В отель.

— Ты с ума сошел! А другие? — шепотом, с той же дрожью.

— Другие придут только через час.

Мы побежали быстро-быстро и ворвались в се комнату. У нас было мало времени, но нам не нужна была подготовка — мы мгновенно оказались в жарких объятиях друг у друга. Ни думать, ни вспоминать супружеские клятвы я не мог. Нехорошо? Может быть. Но это случается со всеми. И уже раздев ее, горячо прижимаясь всем телом, я спросил:

— Ты не боишься, что вся группа разбежится поодиночке?

— Черт с ними! — шепнула Катя. — Ну же, делай скорей. А-а-ах!..

Чехословакия — центр Европы, страна многовекового сосредоточения европейских культур. По сравнению с отсталой советской Россией она казалась процветающим краем.

Нас поражало и восхищало все — богатство невиданной архитектуры, красоты более мягкой природы, изобилие продуктов и товаров, отсутствие очередей, хорошо одетая публика и то, что на улицах никогда не видно пьяных. Однако своими наблюдениями мы делились друг с другом осторожно, только с теми, кому доверяли. Кто знает, похвала Чехословакии могла быть воспринята доносчиками как критика Советского Союза. С Катей мы были откровенны: я добился своего — она за мной не следила, только влюбленно смотрела и говорила с теплотой в голосе:

— Будь осторожен, не болтай ни с кем.

На вокзале в Брно нас встречал очень представительный высокий мужчина в прекрасном синем костюме с белым кружевным платочком в кармане пиджака и в белых лайковых перчатках. Выглядел он как звезда Голливуда. Это был профессор Милош Янечек, сорока пяти лет, организатор конгресса. Он со всеми здоровался за руку, всем улыбался и произнес несколько приветливых слов глубоким бархатным баритоном. С ним были его жена и трое детей-подростков, которых он представил нам. В его внешнем облике и манере общения была свобода светского европейского интеллигента. Я смотрел на него с восхищением и испытывал комплекс неполноценности из-за собственной неяркой внешности.

Однажды в перерыве между заседаниями конгресса я оказался рядом с ним, и он очень свободно и весело заговорил со мной по-русски. Я рад был поддерживать беседу, но, на всякий случай, осторожно оглядывался — не наблюдает ли за мной кто-нибудь из нашей группы, особенно тот «незнакомец». Чуть ли не с первых слов Янечек сказал:

— Расскажу вам анекдот: что такое Спутник? Это единственный сателлит, которому удалось оторваться от Советского Союза.

Анекдот, что и говорить, был острый, особенно в устах представителя страны-сателлита.

Хотя ситуация была против меня, я весело засмеялся, что не полагалось члену советской группы, в ответ на такой анекдот. Чтобы не оставаться в долгу, я ответил анекдотом:

— Знаете, как описать настоящий коммунизм? Представьте себя в совершенно темной комнате, в которой вы ловите черного кота, про которого знаете, что его там нет, но все равно кричите: есть, поймал, поймал! Это и есть описание коммунизма.