Ярослав Иосселиани - Огонь в океане

Одновременно сигнальщик доложил, что по левому борту видит судно, похожее на самоходную баржу.

Однако капитан-лейтенант знал, что в этом районе не могло быть никаких барж. Он стал пристальнее всматриваться. Судно скорее напоминало катер. Но нет! Вернее всего, это подводная лодка. Но чья она? Своя или вражеская?

Уже несколько дней в базе ждали подводную лодку «Камбала», которой командовал большой друг Бондаревича Мамонт Мелкадзе. Не она ли возвращается домой, подбитая и заблудившаяся?

Неизвестный подводный корабль, видимо, тоже заметил «Скумбрию» и изменил курс. Что это за маневр? Подготовка к атаке или обычное желание уклониться от встречи со своими кораблями?

Бондаревич приказал сыграть боевую тревогу. Подводная лодка тем временем ушла под воду. Акустикам был отдан приказ запросить неизвестный корабль, кто он.

«Скумбрия» должна была выйти на коммуникации противника и топить фашистские транспорты. Уничтожение подводных лодок не входило в ее задачу. Поэтому Бондаревич, приказав уйти под воду, начал маневрировать, уклоняясь от встречи с неизвестным кораблем.

— Лодка погрузилась и идет на сближение с нами, — доложил командиру гидроакустик, — курсовой сто три левого борта. На наши запросы не отвечает...

— Право руля! На глубину! — скомандовал Бондаревич.

— Думаю, гидроакустикам надо запросить еще раз лодку. Может быть, это все же «Камбала», — сказал подошедший к командиру корабля комиссар.

— Пусть запрашивают; — ответил Бондаревич.

— Товарищ командир, — крикнул гидроакустик, просунувшись через отсечную дверь, — по корме на нас идут торпеды!

На лице гидроакустика застыл страх. Он сразу же передался всем находившимся в отсеке. Противник опередил, выстрелил первым.

— Не попадут! — сверкнув глазами, крикнул Бондаревич, озабоченно глянув на растерянного рулевого-горизонталыцика. — Торпеды, выпущенные сзади, — плохие торпеды!

Не успел командир закончить, как над самой лодкой с резким шумом пронеслись две торпеды.

— Встаньте! — с презрительной гримасой сухо скомандовал Бондаревич двум матросам, присевшим на корточки и расширенными глазами смотревшим вверх.

— Что случилось, командир? — в центральный пост вернулся комиссар. — Торпеды?

— Да, — спокойно ответил Бондаревич, наклоняясь над штурманской картой, и добавил, обращаясь к акустикам: — Следить за лодкой противника! Внимательно!

— Есть следить внимательно! — отчеканил старшина поста.

Подводникам стало ясно, что фашистская лодка стреляет неплохо. Ее торпеды шли прямо на советскую лодку и, если бы не просчет глубины, попали бы в цель.

В отсек снова просунулась голова акустика. Все обернулись к нему.

— Лодка следует за нами, расстояние не уменьшается.

— Кормовыми торпедными аппаратами можно было бы стрельнуть, — робко попробовал посоветовать командиру штурман.

— Не-ет уж, штурман, не спешите. Мы будем стрелять наверняка. — Бондаревич посмотрел на секундомер, который держал в руках. — Увеличить глубину плавания на десять метров! Сейчас они выпустят новые торпеды. — Командир еще раз посмотрел на секундомер и направился к посту управления рулями глубины.

— Почему вы так думаете? — спросил комиссар. Бондаревич, усмехнувшись, произнес:

— Фашист выстрелил, промазал, затем уточнил сведения и теперь будет атаковать повторно.

— Прямо по корме торпеды! Идут на нас!

— Выпустили-таки, — прошептал сквозь зубы Бондаревич.

— А что, если самонаводящиеся торпеды? — тихо предположил комиссар.

— Самонаводящаяся на глубине не идет, — громко, чтобы все слышали, ответил командир. — Она может взорваться от нашего магнитного поля наверху, над нами. В этом случае большого вреда не будет.

В эту минуту лодку потряс взрыв. Все отсеки «Скумбрии» потонули в непроглядной темноте. Никто не смог удержаться на своих местах.

В отсеках услышали голос Бондаревича, приказывающего включить аварийное освещение. Голос командира прозвучал спокойно, обычно. Это придало людям силы, помогло им освободиться от страха. Включили аварийное освещение. Команда заняла боевые посты.

«Скумбрия» застопорила машины, встала на месте, постепенно погружаясь на большую глубину.

Акустик, снова нащупав лодку своими приборами, доложил, что она приближается.

Командир не отрывался от штурманских карт, которые с трудом были собраны после взрыва.

— Противник приближается! — снова доложил акустик.

По лицам людей вновь пробежало волнение. Но командир был спокоен. Он объяснил, что такой тип немецкой подводной лодки имеет только четыре торпедных аппарата и что все торпеды израсходованы,

— Лодка над нами!

Тревожные взоры подводников были обращены вверх, хотя, разумеется, сквозь стальной корпус лодки увидеть ничего нельзя.

Фашисты, пройдя над «Скумбрией» и решив, вероятно, что советская подводная лодка потоплена, стали всплывать на поверхность, о чем было незамедлительно доложено акустиками.

— Боевая тревога! Торпедная атака! Оба полный вперед! — весело скомандовал Бондаревич, в боевом азарте потирая руки.

Фашистские подводники обнаружили приближение опасности и попытались уклониться. Но тщетно...

Там, где находилась подводная лодка фашистов, поднялась огненная шапка, которая через несколько секунд превратилась в столб водяного пара.

Дело сделано!

Ветер продолжал дуть с прежней силой. Изрядно помятый взрывом торпеды мостик советской подводной лодки еще сильнее окатывало проходившими крутыми волнами. Видимость несколько улучшилась, дождь перестал, но низкая облачность и крупные волны придавали морю мрачный вид.

«Скумбрия» продолжала путь к вражеским берегам... .

— А я мельком слышал, что на месте потопления всплыли какие-то вещи? — прервал я Паластрова.

— Ты все перепутал, — досадливо отозвался Па-лаетров. — Это другой случай. Ты слышал о подводной, лодке «Сталинец». Командиром ее был Павел Ильич Егоров. «Сталинцу» тоже пришлось вступить в поединок с немецкой лодкой. Это было у Новой Земли. Гитлеровцы потопили союзный транспорт. «Сталинец» буквально через несколько часов торпедировав лодку. Вот там-то и действительно в пятне соляра всплыл немецкий военно-морской китель, а в нем нашли курительную трубку и какие-то бумаги...

— Молодцы «скумбрияне». Знаешь что: расскажи об этом народу! Пойдем в кубрик!

— Северяне знают, а черноморцам расскажи сам, — возразил Паластров.

Однако мне недолго пришлось его уговаривать. Капитан-лейтенант согласился провести беседу, и мы пошли в трюм к матросам и старшинам.

Паластров оказался прекрасным рассказчиком. Он увлек подводников и вызвал массу интересных вопросов. Мы пробыли в кубрике более двух часов, и было уже совсем поздно, когда мы, изрядно утомленные, направились в каюту спать.