Михаил Лесников - Бессемер

«Я нашел, — пишет Бессемер, — что в Венсене добиться изготовления нужных мне снарядов гораздо труднее, чем сделать их у себя в мастерской в Лондоне».

Через несколько недель Бессемер снова в Париже, но теперь с партией снарядов (на их изготовление была получена субсидия от Наполеона III). Они цилиндрической формы, весят 24 и 30 фунтов и сделаны в калибр 4 3/4-дюймовой пушки, стреляющей двенадцатифунтовыми ядрами.

22 декабря на Венсенском полигоне происходила пробная стрельба. Она прошла удачно. Снаряды делали круглые пробоины в деревянных мишенях, а спиральные царапины, сделанные острыми краями этих пробоин на покрытой черным лаком цилиндрической поверхности снаряда, показывали, что снаряд вращается при полете.

«Все это прекрасно. И снаряд вращается с достаточной быстротой, и идет он острием вперед, но можно ли доверять нашим орудиям. Нужно считать далеко небезопасной стрельбу тридцатифунтовыми снарядами из двенадцатифунтовой чугунной пушки. Главный вопрос заключается в следующем: можно ли изготовить пушку, которая выдержала бы стрельбу такими тяжелыми снарядами».

Так оценил результаты испытаний французский специалист, которому было поручено руководство ими, капитан Минье, изобретатель ружья новой системы и большой авторитет в стрелковом деле.

«Это простое замечание, — пишет Бессемер, — было искрой, которая породила одну из крупнейших революций XIX века. Оно сразу направило мое внимание на действительную трудность положения. Я отлично помню, как в тот холодный декабрьский вечер, когда я один возвращался в Париж, я в душе решил, если возможно завершить так хорошо начатое дело, выработав способ получения чугуна более высокого качества, могущего выдержать большие напряжения, необходимо возникающие от увеличения веса снаряда. Я не имел тогда ни малейшего представления, как приступить к этой новой и важной проблеме, но уже самый факт, что тут надо было что-то открыть, сделать что-то важное, уже этого одного было достаточно, чтобы подстрекнуть меня. Передо мною был открытый путь — достичь имени и богатства, а риск заключался только в затраченном времени и труде, если бы моя попытка окончилась неудачей…».

Через несколько дней после этого на аудиенции Наполеон обещал поддержку Бессемеру в этой новой работе. К новому году Бессемер сидел уже снова у себя на Бакстер Стрит, с головой уйдя в проектирование и подсчеты — ведь перед ним стояла желанная цель — «слава и богатство».

«Послушайте, Клэй, мне очень хочется, чтобы вы пошли сегодня утром на заседание одной из секций, там будет над чем посмеяться.

— Очень жаль, но я уже приглашен на сегодняшнее утро, а то я с удовольствием пошел бы с вами.

— Вам непременно надо туда пойти. Знаете ли вы, из Лондона приехал какой-то чудак читать доклад, как делать железо без применения топлива. Ха, ха, ха…

— А вот мы с этим джентльменом как раз туда и отправляемся.

— Тогда идемте».

Такова дословная запись разговора, происходившего 13 августа 1856 года за утренним завтраком в столовой гостиницы одного живописного курорта западной Англии, Челтенгэма, в графстве Глостерском. Молчаливым свидетелем его был третий джентльмен, с которым Клэй собирался итти на заседание.

Курорт, куда съезжались для того, чтобы лечить расстройство пищеварения, и вопросы металлургии, казалось бы, имели мало общего, кроме разве географической близости Челтенгэма к двум важнейшим районам английской металлургической промышленности — Южному Уэльсу и Южному Стаффортширу. Однако Челтенгэму суждено было войти в историю металлургии, а дню 13 августа 1856 года стать знаменательной датой ее развития.

Разговор происходил между директором Мэрсейских заводов в Ливерпуле, Клэем, и Джэмсом Пальмером Буддом, владельцем одного из крупнейших металлургических заводов Южного Уэльса в Исталайфера (одиннадцать доменных печей).

А встретились эти два металлурга, и еще третий джентльмен, приятель Клэя, в гостинице Челтенгэма потому, что в Челтенгэме происходил очередной годовой съезд «Британской Ассоциации», по доброй традиции устраивающей эти собрания в особенно интересных и приятных для пребывания местах.

Джэмса Будда можно считать одним из передовых заводчиков Уэльса. Он уже несколько десятков лет небезуспешно управлял своим огромным заводом, внимательно присматривался и вводил у себя технические усовершенствования. Он один из первых в Южном Уэльсе ввел использование доменных газов, первый наладил плавку чугуна на антраците с холодным дутьем, но под большим давлением и с большим числом фурм, а потом, когда Нейльсон сделал свое гениальное открытие горячего дутья, чуть было не вырванное у него цепкими лапами быстро почуявших хорошую наживу английских железозаводчиков, Будд сначала решительно возражал против целесообразности этого новшества, а затем один из первых быстро ввел его у себя. С полным основанием Будд мог считать себя человеком, понимающим толк в металлургии. Но чтобы можно было бы из чугуна вырабатывать железо без применения топлива, это настолько не вязалось со всеми его представлениями, настолько выходило из рамок здравого смысла, что ради потехи стоило потерять утро и послушать доклад на эту тему.

Через несколько минут двое собеседников и молча слушавший их разговор третий джентльмен входили в переполненный уже зал заседания механической секции «Британской Ассоциации».

Клэй и Будд заняли места в публике, а джентльмен, которого Клэй очень хорошо повидимому знал, но по каким-то соображениям не представил Будду, поднялся по ступенькам на эстраду президиума.

Немного времени спустя председатель — один из крупнейших инженеров Англии, Джордж Ренни, открыл собрание и сообщил, что он решился внести некоторые изменения в повестку дня. Дело в том, что в последнюю минуту он, узнав о чрезвычайно важном открытии, сделанном недавно в области изготовления железа и стали, счел желательным, чтобы на настоящем собрании был бы сделан доклад об этом. Он полагает, что доклад этот слишком важен, чтобы помещать его в конце заседания и потому он решился пустить его в самом начале. Он имеет теперь удовольствие представить собранию изобретателя Генри Бессемера, который сделает сейчас доклад о производстве железа без применения топлива.

И Будд к своему немалому смущению узнал в докладчике как раз того самого джентльмена, перед которым он только что говорил о лондонском чудаке.

Мы оставили Бессемера в конце декабря 1854 года, когда он, вернувшись из Парижа, окунается в работу: в поиски металла, достаточно прочного для изготовления нового артиллерийского орудия.

Артиллерия пятидесятых годов знала два вида металла, из которых отливались пушки — это чугун и бронза. Очень трудно было отдать предпочтение тому или другому металлу. Лучшая в то время в мире английская артиллерия состояла из чугунных пушек. Но среди знатоков артиллерийского дела было много и сторонников бронзы.