Валерий Меницкий - Моя небесная жизнь: Воспоминания летчика-испытателя

Все были уверены, что посмертно ему будет присвоено звание Героя Советского Союза. Но наша бюрократия и здесь оказалась на высоте. Сначала ходатайство написало командование флота, но выяснилось, что это должны сделать непосредственные начальники Олега. Такое ходатайство ими было направлено в ЦК КПСС. Но там его отклонили, так как по существующим порядкам, оказывается, этому высокому званию должны были предшествовать соответствующие награды. А у Олега не было даже медали. Чудеса советской жизни.

Александр Лысенкопогиб в испытательном полёте вместе с моим другом Геной Мамонтовым при определении переносимости машиной циклически возрастающих знакопеременных перегрузок. Саша был одним из самых молодых лётчиков в команде «Бурана», считался очень перспективным пилотом, быстро вошедшим если не в число ведущих лётчиков, то, по крайней мере, подошедшим вплотную к высшей ступени лётного мастерства.

Анатолий Левченкобыл одной из самых заметных фигур среди «бурановцев». Он вторым из «волчьей стаи», как мы в шутку называли их коллектив, слетал в космос. А до этого Анатолий был одним из ведущих лётчиков-испытателей ЛИИ, закончил Школу лётчиков-испытателей на один выпуск позже меня, много проработал в ней, став заместителем начальника этой Школы, а затем перешёл в команду «Бурана». Но после полёта в космос у него обострилась одна из хронических болезней, и вскоре мы его потеряли. Левченко был тоже удивительно скромным человеком, хотя и с впечатляющей лётной биографией.

Следующим ушёл в мир иной Александр Щукин, выпустившийся из ШЛИ гораздо позже меня. Если Толя Левченко был командиром отряда, а потом — командиром второго экипажа «Бурана», то Саша Щукин стал вторым пилотом в экипаже Левченко. Он отличался крепким телосложением и обладал великолепным чувством юмора. Это был хороший, прямой парень с завидной профессиональной подготовкой. За короткий срок Щукин стал одним из ведущих лётчиков ЛИИ. Он участвовал в программе испытаний системы дозаправки в воздухе самолёта МиГ-25, отрабатывая технику этого сложного манёвра. Саша творчески подошёл к этой программе и выработал свою методику. Когда я познакомился с ней, она показалась мне вначале нереальной. Существовало несколько вариантов методики. Но когда мы летали уже по широкомасштабной программе дозаправки в воздухе сначала МиГ-25, потом МиГ-29 и МиГ-31, осуществляя эту операцию на штатном самолёте-заправщике, подбирая при этом светотехнику в различных метеоусловиях, я сам всё чаще и чаще стал обращаться именно к «щукинскому» методу. Он оказался наиболее оптимальным и удобным. Саша владел этим сложным искусством в совершенстве и всегда подходил к порученному делу новаторски. Хотя программа считалась одной из самых сложных, в ЛИИ её доверили именно ему. И не ошиблись. Щукин с ней справился блестяще.

С годами мы с Сашей подружились, особенно когда он перешёл в отряд Игоря Волка. Однажды Игорь пригласил меня поехать с ними на сборы на Иссык-Куль. И я не раздумывая полетел. Игорь Волк был для своего коллектива командиром и старшим товарищем. Мои же отношения с ним были более независимыми и дружескими. Поэтому на сборах я и общался в основном с Игорем или Сашей. В часы, что проводили мы вместе на пляже, теннисном корте, на спортивных снарядах, сдавая знаменитый тест Купера, Саша открывался мне всё больше и больше как человек. Я знал, что ЛИИ представлял собой очень сложный организм с непростыми человеческими отношениями, и Саша в этом коллективе слыл весьма авторитетным человеком. Окончание отдыха, или, правильнее сказать, сборов прошло у нас с Щукиным довольно экзотично. Когда мне надо было уже улетать домой, ребята переезжали ещё на неделю на новое место спецподготовки. У Саши же были какие-то вопросы в Москве, и он предложил:

— Давай полетим домой вместе!

Погода на Иссык-Куле, как всегда, была великолепной. Днём 23-25 градусов тепла, а ночами доходило до минус 4. И если встать пораньше, часов в 6-7 утра, можно было наблюдать необыкновенное зрелище. На базе было несколько больших клумб с различными сортами роз и маленькими фонтанчиками — разбрызгивателями воды. На заре лепестки и листочки розовых кустов покрывались блёстками льда и под первыми лучами солнца переливались всеми цветами радуги. Они напоминали каменные цветы из сказки Бажова. Но вот солнце начинало припекать, и буквально на глазах цветы оживали. Очевидно, это были особо стойкие сорта — с ночными морозами они не вяли, а как бы засыпали, чтобы утром родиться заново. Каменные цветы превращались в живые. На меня это производило завораживающее, неизгладимое впечатление…

В день отъезда мы с Сашей проснулись рано. Директор пансионата выделил нам для поездки во Фрунзе «Москвич» и дал час на сборы. Мы собрались за несколько минут, и я предложил Щукину:

— Саш, давай в последний раз искупаемся в Иссык-Куле и пройдёмся по этим красивым местам.

Мы пробежались лёгкой трусцой до озера, разделись. И подумали: зачем нам потом в мокрых плавках садиться в машину и ехать в город? Подумали, сняли последние предметы своей одежды и прыгнули в прозрачные и холодные воды знаменитого высокогорного озера. В том месте надо было пройти ещё метров Двадцать, чтобы вода достигла груди. Температура была 15 градусов. Словом — парное молоко, если считать, что даже в середине лета температура воды в Иссык-Куле не поднимается выше восемнадцати. Мы окунулись и поплыли наперегонки: Саша великолепно плавал кролем. А я, кстати, впервые ощутил здесь, что такое высокогорье. Как только начинал резко спуртовать в кроссе или плавании — сразу же чувствовал, как недостаёт воздуха.

Мы проплыли с полсотни метров и повернули обратно. По телу пошёл бодрячок. У нас было только одно желание — быстрее доплыть до мелководья, добежать до берега, энергично растереться полотенцами, а затем сухими и бодрыми отправиться на завтрак. Но нашим мечтам сбыться было не суждено. Когда мы стали выходить из воды, то заметили на берегу группу девушек, человек пятнадцать. Оказывается, на берёг вышла сборная Казахстана по художественной гимнастике. Разминаются, машут нам руками. Незадолго до этого они приходили к нам на дискотеку, танцевали, а поскольку мы были помоложе местного населения, то, видимо, приглянулись юным спортсменкам.

Ситуация была, конечно, забавной. Для них. А для нас? Если выбежать из воды, то мы предстанем перед ними абсолютно голыми. И мы закричали в один голос:

— Девчонки, отойдите в сторонку! А девчонкам было лет по 17-18. Они улыбаются и прыгают себе, как будто ничего не понимая. И два тренера, обеим лет по тридцать, женщины тоже симпатичные, в самом соку, выстроили их лицом к озеру и продолжают как ни в чём не бывало руководить занятиями.