Джон Андерсон - Че Гевара. Важна только революция

В ночь на 29 декабря Че выдвинулся из университета в город и перенес свою командансию в муниципальное здание в километре от Санта-Клары. Его бойцы повели наступление на гору Капиро и атаковали бронепоезд. Одновременно колонна «Директории» под командованием Кубелы, вошедшая в город с юга днем ранее, осадила там жандармерию и казармы. Битва началась.

В следующие три дня Санта-Клара стала ареной кровопролитных сражений. Многие жители последовали призыву Че: они снабжали повстанцев «коктейлем Молотова», давали им укрытие и еду, баррикадировали улицы. Тем временем военные подключили к делу танки, а авиация продолжала совершать налеты и бомбардировки, в результате чего количество жертв не только среди партизан, но и среди гражданских лиц быстро росло.

29 декабря события стали развиваться стремительно. После того как Вакерито с группой своих сорвиголов под названием «Эскадрон смертников» захватил железнодорожную станцию, а другие партизаны взяли приступом гору Капиро, солдаты Батисты спрятались в бронепоезде. Затем оборонявшиеся попытались на полной скорости вывести поезд из оцепления. Но локомотив с первыми тремя вагонами сошел с рельсов, превратившись в груду покореженного металла.

«Потом началось самое интересное, — пишет Че. — Мы выкурили всех солдат из поезда… Бойцы оцепили поезд и с близкого расстояния либо просто с соседних вагонов забросали его бутылками с горючей смесью…»

Тем временем по международным агентствам прошла новость о гибели Че, которую на следующий день утром опровергло «Радио Ребельде»: «Мы хотим успокоить родственников Эрнесто Че Гевары в Южной Америке и всех жителей Кубы и заверить их в том, что он жив и находится на линии фронта… в самое ближайшее время он возьмет город Санта-Клару».

Однако очень скоро Че был вынужден сам выйти в эфир, чтобы сообщить о смерти одного из самых любимых своих бойцов — Роберто Родригеса, или Вакерито. Потеря Вакерито была особенно печальной для Че, поскольку этот юноша воплощал в себе те качества, которые он хотел видеть в своих бойцах. Название «Эскадрон смертников» выбрал сам Вакерито, но это был элитный отряд, в котором состояли только те, кем искренне восхищался Гевара.

«"Эскадрон смертников" являл собой образец революционного духа, — писал Че, — и только избранные добровольцы могли войти в него. Но стоило кому-нибудь из них погибнуть — а это случалось в каждом бою, — как выдвигался новый кандидат на замену, и те, кого не выбрали, глубоко страдали и даже плакали. Было удивительно видеть, как закаленные и благородные воины вдруг снова превращаются в юношей и не скрывают слез отчаяния из-за того, что им не была оказана честь попасть на переднюю линию боя и смерти».

Видя вокруг себя смерть, человек инстинктивно тянется к жизни, и даже Че не было чуждо это стремление: в самый разгар боя за Санта-Клару он осознал, что любит Алейду. Это произошло в момент, когда она стрелой бросилась через улицу под неприятельским огнем. На те несколько мгновений, что Алейду не было видно, Че был охвачен страшной мукой, не зная, цела ли она.

30 декабря «Директории» сдался гарнизон «Лос-Кабальитос». Соседний город Санто-Доминго, перешедший было к военным, попытавшимся начать контрнаступление, был вновь отвоеван силами Бордона, который таким образом, закрыл пути в Санта-Клару с запада. На юге город Тринидад оказался в руках Фауре Чомона. Че также отправил Рамиро Вальдеса взять городок Хатибонико на Центральном шоссе, откуда в Санта-Клару с востока пыталась прорваться вооруженная колонна армейского подкрепления.

Высшее командование в Гаване приказало усилить воздушные налеты на город; в гарнизонах и на полицейских участках продолжалось яростное сопротивление; группа снайперов засела на десятом этаже «Гранд-отеля» и вела прицельный огонь по повстанцам.

Однако в распоряжении у Че теперь имелось достаточно огневой мощи и свежих войск. Накануне Нового года в руки повстанцев одно за другим перешли сразу несколько вражеских объектов: сначала полицейский участок, затем здание правительства провинции, за ним последовали здание суда и тюрьма, из которой вышли на свободу все заключенные. К концу дня оборону продолжали держать только 31-й эскадрон жандармерии, «Гранд-отель» и главные казармы «Леонсио Видаль».

Тем временем в Орьенте партизаны Фиделя после десятидневной осады взяли наконец Маффо, и Кастро немедленно обратил свой взор на Сантьяго, второй по величине город Кубы. 28 декабря он встретился с генералом Кантильо на сахарном заводе близ Пальма-Сорьяно и пришел с ним к соглашению: Фидель приостановит наступление на три дня, дав Кантильо время, чтобы вернуться в Гавану и к 31 декабря организовать военный мятеж. В этот день Кантильо должен был арестовать Батисту и передать армию в руки Фиделя.

Но Кантильо вел двойную игру. Он вернулся в Гавану, рассказал Батисте о заговоре и дал тому срок до 6 января на то, чтобы уехать из страны. Затем он послал сообщение Фиделю, прося его об отсрочке начала мятежа до 6 января. Фидель отнесся к этому настороженно, но события стали развиваться столь стремительно, что ни он, ни Кантильо уже не могли прогнозировать их развитие.

Взятие бронепоезда стало очень тревожным сигналом для Батисты. 31 декабря в девять вечера диктатору позвонил полковник Касильяс с сообщением, что не может продолжать обороняться без подкрепления. Часом позже Кантильо оповестил Батисту, что Сантьяго также готов сдаться, и тогда Батиста понял, что настало время покинуть Кубу.

Во время празднования Нового года в «Кемп-Колумбии», на котором присутствовали члены его генштаба с семьями, Батиста отвел своих генералов в комнату, смежную с той, где проходили торжества, и объявил, что намерен передать руководство армией Кантильо. Затем, вернувшись к остальным гостям, он сообщил, что уходит с поста президента. Своим преемником он назвал Карлоса Мануэля Пьедру, старейшего судью Верховного суда; присягнув Кантильо как новому главнокомандующему, Батиста с женой и несколькими приближенными отправились к находившемуся неподалеку военному аэродрому и сели на ожидавший их самолет. В три часа ночи 1 января 1959 г. Батиста был уже в самолете, держа курс на Доминиканскую Республику, с ним находились сорок ближайших к нему людей, в том числе «избранный президент» Андрес Риверо Агуэро. Еще до рассвета из Гаваны вылетел другой самолет, на борту которого были брат Батисты «Панчин», мэр Гаваны, и еще несколько десятков высших чиновников.

Этой же ночью полковник Касильяс и его заместитель полковник Фернандес Суэро переоделись в гражданскую одежду и бежали.

С рассветом в Санта-Кларе появились и первые слухи о бегстве Батисты. Последние оплоты врага — «Гранд-отель» и казармы «Леонсио Видаль» — были взяты в кольцо, так что вскоре оставшийся во главе обороняющихся полковник Эрнандес попросил о перемирии. Че сказал ему, что примет от него только полную и безоговорочную капитуляцию.