Эл Дженнингс - Сквозь тьму с О. Генри

Я всегда терпеть не мог прощаться. Копаться в душе Портера меня тоже не тянуло, сам же он никогда и словом не обмолвился о своём прошлом. Он даже имени своего нам не сообщил. И хотя расспрашивать его было неловко, меня так и подмывало узнать хотя бы, кто же он такой. Не хотелось бы, чтобы наши пути разошлись, и мы навсегда потеряли его след.

— Ну что ж, Билл, — сказал я, — кажется, пришло время расставаться. Видите, как оно — с нами хлопот не оберёшься, когда-нибудь попадём в переплёт. Мне б хотелось, чтобы вы не терялись… Можно, я вам напишу?… Мало ли что, мне бы пригодился ваш совет…

— Должно быть, не очень-то я был с вами откровенен, а? — отвечал он. — Поверьте, я сожалею.

Да, такая скрытность — это, пожалуй, чересчур для какой-то несчастной любовной истории. Вот тогда мне и стало ясно, что проблемы Портера куда тяжелее, чем нам казалось.

— Прощайте, полковник, может, нам ещё и выпадет счастье встретиться, — сказал он.

Но когда я в следующий раз — почти тремя годами позже — увидел его, слово «счастье» в его лексиконе не значилось.

Мы с Фрэнком отправились на наше ранчо. Шесть месяцев мы жили как у Христа за пазухой, занимаясь прибыльным делом — разведением скота. И вдруг как-то раз на наш огонёк заглянула некая знакомая личность. Это был Мекс, давний кореш по бандитским временам — он вычислил нас по почерку.

Вокруг ранчо принялись ошиваться разные другие мутные личности. Мы были на крючке у маршалов.

Фрэнк, Мекс и я ударились в бега. Несколько недель мы скакали от одного ранчо к другому. Нас донимал голод, заставивший нас совершить несколько новых грабежей. А потом мы затеяли нападение среди бела дня на Рок-Айлендской железной дороге. Мы рассчитывали отхватить там солидный куш тысяч этак в девяносто. Но вот незадача — сейф в их почтовом вагоне устоял против нашего динамита, так что операция по переводу чужих денег в наши карманы не удалась.

Провальная затея привела к нашей поимке. Это предприятие посчитали самым наглым из всех подобных акций, когда-либо совершённых. Вооружённые отряды прочёсывали край в погоне за «бандой Дженнингса». [21] Помимо Эла и Фрэнка Дженнингсов в банду входили некий Моррис, Пэт О’Мэлли и Ричард Уэст по кличке Маленький Дик (см. прим. 22) В декабре 1897-го года мы попались.

Мы вернулись на старое доброе ранчо Спайк-Эс, то самое, где я впервые встретил бандитов, а потом и присоединился к ним; то самое, где было задумано нападение на поезд МКТ. Мы затаились и ждали прибытия Маленького Дика. [22] Ричард Уэст по кличке Маленький Дик (1860–1898) был бандитом на Старом Западе, подвизался в шайке Билли Доулина «Дикая ватага». Время рождения точно не известно, место рождения — Техас. Работал ковбоем на ранчо в Оклахоме, где и встретил Доулина в 1892 году и присоединился к его шайке. Оставался в ней до 1896 года, когда Доулин был убит ЮС маршалом Геком Томасом. После распада банды Доулина члены ее продолжали подвергаться преследованиям. Собственно, Томас и ещё двое других маршалов, Билл Тилман и Крис Мэдсен, тоже образовывали своеобразную «шайку», только на стороне закона и порядка. Они целенаправленно охотились за членами банды Доулина, с которой в конце концов и расправились, заслужив кличку «Три стражника». Уэст способствовал формированию «банды Дженнингса». После позорного провала «дела», о котором здесь речь, четверо других членов «банды Дженнингса» загремели за решётку, но Уэсту удалось избегнуть поимки. В конце концов маршал Мэдсен выследил его в Гатри, Оклахома, где произошла перестрелка, в которой Уэсту ужасно не повезло.

Однажды, когда ветер за окном завывал, как тысяча чертей, в дверь постучали. Харлисс вышел на крыльцо. Там стоял человек, с ног до головы заляпанный грязью, с глазами, опухшими до такой степени, что он еле мог держать их открытыми; с его одежды натекла целая лужа. Человек просил защиты и прибежища. Это был владелец ранчо неподалёку. В этот вечер он решил попробовать себя в качестве ищейки, а охотился он, само собой, на нас.

У всех было предчувствие, что ловушка скоро захлопнется. К сожалению, одними подозрениями всё и ограничивалось — этот тип был приятелем кого-то из родичей Харлисса, так что с ним дóлжно было обходиться любезно. Но ни один из нас в ту ночь не сомкнул глаз.

Настало ослепительно солнечное, но колюче холодное утро. Миссис Харлисс вышла на пруд за водой и вскоре вернулась, запыхавшаяся и растрёпанная — она потеряла шаль по дороге.

— Маршалы! Маршалы здесь! Мы все пропали!

Фрэнк и Бад схватили свои винчестеры и кинулись вниз по лестнице. Миссис Харлисс подхватила на руки своего младшего братишку и побежала к выходу, а я выскочил через кухонное окно.

Град пуль обрушился на входную дверь, разнося её в щепки. Осколки разбитого стекла оцарапали мне лицо. Мы забились в маленький флигель поблизости от большого дома. На первом этаже хижины было три комнатушки, наверху — одна. Пули пробивали хижину насквозь, словно та был из картона. Тарелки на столе разлетались вдребезги, со стен сыпались фотографии и картинки, печь размолотило… Трое из нас были ранены. Маршалы окружили нас с трёх сторон: они засели в хлеву с северо-востока, в бревенчатом сарае с севера и в нагромождении камней в зарослях на северо-западе. С четвёртой стороны только персиковый садик отделял нас от открытой прерии.

Мы сопротивлялись минут сорок, пока от нашего жалкого прибежища не осталось камня на камне, после чего рванули в прерию, отстреливаясь на ходу. Они не осмелились погнаться за нами на открытой местности.

Мы не останавливались до самого Утиного ручья, где сделали привал, чтобы перевязать раны. Мне продырявили ногу чуть повыше колена, пуля застряла в кости. Баду пробило плечо, у Билла была на бедре рана, похожая на глубокий собачий укус. А вот у Фрэнка, несмотря на то, что его верхняя одежда была пробита в двадцати семи местах, на теле не оказалось ни царапины.

Забравшись высоко в горы, мы заняли там последнюю линию обороны. Весь день мы прятались. Холод был собачий. Из еды у нас на всех было два яблока. Прошло ещё два дня. Маршалы не показывались.

Мы пересекли ручей в обратную сторону, захватили парочку индейцев и их лошадей, после чего пустились по направлению к Канадской реке. [23] Самый большой приток реки Арканзас. Почему так называется — не совсем ясно. То ли так её назвали выходцы из Канады, поселившиеся на её берегах, то ли от испанского cañada, означающего «каньон» (река образует каньон, протекая по территории Нью-Мексико и Техаса). Мои раны воспалились, пришлось дважды вскрывать опухоли перочинным ножом, чтобы дать выход гною. Мы прямиком выскочили к дому Бенни Прайса — нашего давнишнего дружка. Он принял нас и накормил досыта. Но оставаться у него было нельзя — не портить же жизнь человеку!