Георгий Метельский - До последнего дыхания. Повесть об Иване Фиолетове

И Фиолетов снова подумал, что отношение к тому, что произошло в Петрограде и происходит сейчас в Баку, не может быть одинаковым у представителей разных партий. Фиолетов выступал и здесь. Он уже знал из газет о создании в Петрограде Совета рабочих депутатов и предложил последовать за питерцами.

— Вспомним ноябрь тысяча девятьсот пятого года, когда в Баку был создан первый Совет рабочих депутатов, первое рабочее правительство, вспомним члена этого Совета незабвенного товарища Монтина, погибшего за свободу от рук наемных убийц!

Фиолетов невольно взглянул на выступавшего перед ним мусаватиста Мамеда Расул-заде. Не он ли нанял кочей, чтобы они убили Монтина, а теперь, брызжа слюной, ратует за свободу?

Голос Фиолетова заглушило громкое церковное пение. Из ближайшей улицы вышла процессия с православными и армяно-григорианскими священниками впереди. Бородатые купцы в поддевках несли крест и хоругви.

С трудом пробравшись через запрудившую площадь толпу, вскочил на трибуну шустрый молодой человек — Фиолетов узнал в нем меньшевика Протопопова — и крикнул во весь голос:

— Товарищи, братья и сестры! Благодаря усилиям нашей городской думы сейчас начнет действовать Шолларсыш водопровод. Мы идем туда, чтобы освятить воду, которую будут пить свободные граждане свободного города Баку. Всех, кому дорого это событие, прошу последовать за нами!

Эффектным жестом руки он показал на церковную процессию. Было похоже, что этот меньшевик хочет сорвать митинг, и Фиолетов спешно поднялся на трибуну.

— Есть другое предложение, товарищи! Пойти не на водосвятие, а к баиловской тюрьме, чтобы освободить политических заключенных.

Толпа заколыхалась, пришла в движение, загомонила. Купцы, служащие нефтяных компаний с красными бантами на груди, часть рабочих присоединилась к церковникам, остальные двинулись за Фиолетовым в сторону баиловской тюрьмы.

Только теперь Фиолетов сообразил, почему на площади Свободы он не увидел Мешади. Инженер и гласный городской думы Мешади Азизбеков был инициатором и членом комиссии строительства Шолларского водопровода, о котором десятки лет мечтали жители Баку, и, очевидно, присутствовал на пуске этого сооружения.

Вечером шестого марта, заглушая вой налетевшего на город норда, загудели сирены в Бакинском порту и на маяке острова Наргин. Сирены звали бакинцев в зал Армянского человеколюбивого общества, где должно было состояться первое заседание только что избранного Совета рабочих депутатов. Зал заполнили посланцы рабочих. Запах дорогих сигар и духов, которым благоухал зал с удобнымп, обтянутыми кожей креслами, сменился запахом пропитанных нефтью спецовок.

Фиолетов пришел вместе с Нариманом Наримановым.

— Да, наше положение не из лучших. — Нариманов оглядел зал. — На пятьдесят два депутата всего четыре большевика.

— Ничего, товарищ Нариман, дайте срок, и рабочие поймут, за кого им надо голосовать. — Голос Фиолетова звучал бодро.

— Если бы Степан приехал хотя бы на три дня раньше.

— Да, если бы… Мешади вчера получил от него весточку. Степан Георгиевич уже на пути к Баку.

— Наша с вами задача, Ванечка, во что бы то ни стало ввести Степана в состав Совета.

— А как это сделать, товарищ Нариман?

— Надо выступить и предложить его кандидатуру…

Заседание как раз и началось с выдвижения кандидатов. Лидер меньшевиков репортер газеты «Баку» Айолло, щуплепький и всюду поспевающий человечек, сделал красивый жест и назвал… свою фамилию. Звучали выспренние слова о достигнутой наконец свободе, об осуществлении идеалов, за которые боролись представители меньшинства и социалистов-революционеров.

Большевики выдвигали в Совет только большевиков.

На трибуну поднялся Фиолетов.

— Предлагаю Степана Шаумяна! — крикнул он.

И зал разразился аплодисментами. С разных сторон неслись крики:

— Ша-у-мя-на! Ша-у-мя-на!..

Фиолетов пришел на вокзал первым. Через несколько минут на извозчике приехала жена Шаумяна Екатерина Сергеевна с сыном Суреном. Последними прибежали запыхавшиеся Азизбеков и Нариманов.

— Судя по депеше, пятый вагон, — сказала Екатерина Сергеевна, поглядывая на станционные часы.

— Пятый вагон — это значит, что он едет третьим классом, — сказал Азизбеков.

— Вы думали, Мешади, что у человека, возвращающегося из ссылки, есть деньги на первый класс? — спросила Кетеван.

Поезд пришел почти вовремя. Первым отца увидел Сурен. Шаумян стоял у открытого окна, и его лицо сияло от предвкушения встречи с близкими.

После объятий с женой и сыном, крепких рукопожатий с друзьями Шаумян засыпал всех вопросами о том, что делается сейчас в Баку, на промыслах.

Кетеван всплеснула руками:

— Боже милостивый, ты бы сначала поинтересовался, как поживают дети.

Шаумян улыбпулся.

— Если бы с ними что-нибудь случилось, я бы об этом узнал в первые же секунды встречи. По твоему лицу… Так что нового в Баку?

Вместо ответа Фиолетов протянул ему местную газету с отчетом о вчерашнем заседании Совета рабочих депутатов. Абзац, где говорилось об избрании Шаумяна председателем Совета, был отчеркнут красным карандашом.

— От души поздравляю, Степан Георгиевич! — сказал Фиолетов. — Даже ваш «друг» Айолло сказал в кулуарах, что с другой кандидатурой нельзя было идти к рабочим.

Фиолетов хотел было перейти на армянский, похвастаться, насколько чище стала его разговорная речь, но счел нетактичным разговаривать на языке, который не понимали стоявшие рядом Азизбеков и Нариманов.

Из вещей у Шаумяна оказался лишь небольшой, однако ж довольно тяжелый чемодан, набитый, судя по весу, книгами и рукописями. Несмотря на протест хозяина, его подхватил и нес Фиолетов. С платформы до привокзальной площади, где стояли экипажи с поднятым верхом, было рукой подать, но это расстояние они шли с полчаса. Шаумян поминутно останавливался и обращался с вопросами: каково соотношение сил в Совете рабочих депутатов? Не собираются ли распустить думу? На месте ли старый градоначальник? Кто хозяйничает в совете съезда нефтепромышленников?

Увы! Особых перемен в общественной жизни города не произошло. Ничего не изменилось в думе. На промыслах по-прежнему царил произвол хозяев. Все то же кресло занимал господин Гукасов, и так же «правил» городом господин Мартынов. Как и «в добрые старые времена», молоденькая, выписанная из Парижа любовница престарелого «отца нации» ездила по Баку на лошадях, запряженных цугом: в первом экипаже сидела сама, во втором везли ее шляпку, в третьем — муфту.

— И не изменится ничего, пока в Совете рабочих депутатов будет засилье меньшевиков и эсеров, — сказал Шаумян.

— Нам еще придется схлестнуться с компанией, именуемой исполкомом общественных организаций, — заметил Азизбеков.